Изнанка мира - страница 24
— Назад! — крикнул Патриков, высунувшись из-за двери, и в упор выстрелил в набежавшее на него массивное тело.
Раненый глухо взвизгнул. Его синеватое мордообразное лицо жутко оскалилось и быстро запульсировало выпученными черными глазами. Монстр попятился назад и, упав на четвереньки, стал сползать по лестнице задом наперед, оставляя на ступеньках ярко-красные пятна, которые тут же темнели и приобретали синий цвет. Второй, худощавый, с лицом, словно в гипсовой маске, присел за перилами и, сильно картавя, угрожающе произнес:
— Хочешь жить — уходи!
Ошарашенный и ничего не понимающий хозяин квартиры безучастно сидел на полу, округлив глаза и приоткрыв рот. Патриков вдруг осознал нереальность происходящего, и на мгновенье все это показалось ему кошмарным видением. В это время с верхнего этажа спустилась молодая женщина с крашеными волосами. За ней с криками: «Куда?! Куда?! Там стреляют!» — по ступенькам сбежал мужчина лет сорока и, ухватив ее за руку, потащил наверх. Однако Патриков готов был поклясться чем угодно, что видел, как женщина, быстро перебирая пальцами и поворачивая кисть ладонью то вверх, то вниз, словно на языке глухонемых, сделала какие-то знаки бледнолицему, и тот, схватив под руку своего сообщника, быстро повел его к выходу.
— Стой! — крикнул Патриков и устремился за беглецами, но они, в том числе и неожиданно выздоровевший раненый, побежали, вернее попрыгали с площадки на площадку, перемахивая через лестничные пролеты. Оперативник мчался, прыгая через три-четыре ступеньки и поэтому изрядно поотстал, но, выбежав на улицу, старался не терять монстров из виду. Надолго беглецов не хватило, и Патриков, задыхаясь от бега, стал понемногу сокращать расстояние. В конце концов монстры нырнули в подъезд одного из домов. Патриков влетел вслед за ними, вскидывая пистолет. На первом этаже у окна стояла компания побледневших с испугу алкашей. Один из них в трясущейся руке держал полный стакан, из которого время от времени на пол выплескивалось его содержимое. Николай помчался наверх за удаляющимся топотом. На пятом этаже он успел заметить, как захлопнулся чердачный люк. Поднявшись по металлической лестнице, Патриков прислушался и, услыхав удаляющиеся шаги, резко толкнул люк рукой с пистолетом, готовый в любой момент выстрелить. Выглянув, он никого не обнаружил и, осматриваясь, поднялся наверх. Там было тихо. Осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, Патриков стал продвигаться вперед. Вдруг, шагах в пяти от него, едва освещенные светом из открытого люка выступили два силуэта.
— Пришел? — просипел один голос.
— Сам виноват! — прорычал другой.
Каким-то неведомым чувством Патриков уловил впереди невидимое глазу движение и, как подкошенный, рухнул на пол — этот трюк у него всегда получался, как у каскадера. Над ним что-то сверкнуло и разбилось сзади о какую-то опору. Полыхнуло пламя. Патриков дважды выстрелил перед собой, но там уже никого не было. По чердаку поползли клубы густого дыма. Николай прокатился по полу и, провалившись в люк, повис на одной руке. Над его головой уже вовсю полыхал пожар. Спрыгнув на площадку, оперативник позвонил во все расположенные на ней квартиры и, не дожидаясь, пока откроют, закричал:
— Вызывайте пожарных! Горит чердак!
Затем он сбежал вниз и, оказавшись на улице, осмотрелся по сторонам. Монстров нигде не было. И только в вышине разгоралось пока еще слабое зарево. Вот тогда-то и сгорела крыша дома № 17 по улице Губкина.
С утра Лэнгли была грустной и неразговорчивой. Она бесцельно ходила по квартире, прислушиваясь к каждому шуму, доносившемуся из коридора, подолгу стояла у окон. К полудню она стала нервничать. Наконец кто-то пришел. Лэнгли взволновалась, насторожилась. Оказалось, пришел милиционер. Лэнгли сразу ушла в спальню, а младший лейтенант милиции стал расспрашивать, не слышал ли Блоков ночью какого-либо шума.
— Слышал, — признался Блоков. — Лаяла собака на третьем этаже.
— И у вас это не вызвало подозрений? — удивился милиционер.
— Да у нее это бывает иногда.
— Ну, а еще что-нибудь слыхали? Например, стук, треск, голоса?