Изобретая чудеса - страница 9
— Немного да, но никогда не мастерила туалеты для людей.
— Только для кроликов? — Фыркнула Лара.
— Почему для кроликов? Для кукол!
— Отлично! Будем считать, что человек — та же кукла. Грамоте обучена?
— Конечно, пишу на русском и французском…
— Чудненько! Я так понимаю, ты из разорившихся дворян? — Все еще серьезно допрашивала Лара.
— Да, но это не дает вам права потешаться надо мной! — Вскинулась Аня.
— Помилуйте, над кем я насмехаюсь? Мне нужен кто-то вроде тебя, кто-то, кто шарит за все эти бабские штучки и этикет. Потому что, как ты могла заметить, на дворянку я, пока что, едва ли тяну.
Повисла пауза.
— А вы дворянка? — ляпнула Аня.
— Я понять не могу, что за уровень недоверия ко мне? Для человека, у которого стащили все деньги, ты слишком подозрительная.
— Простите, Христа ради! — Окончательно смутилась Аня.
— Тебе лет-то сколько?
— Полных шестнадцать! — Отрапортовала Аня.
— Короче, если тебе идти некуда, предлагаю работу. Предупреждаю сразу, работать будешь тяжело и пока я не поправлю свои дела — бесплатно, но гарантирую еду и крышу, а если все сложится — жениха богатого. Я тебя здесь не держу, поэтому сможешь уйти, если найдешь что-то надежнее или мужика.
— А в чем подвох? — Засомневалась Аня.
— Ну, тебе придется жить со странной женщиной. — Пожала плечами Лара.
— С какой?
— Со мной.
========== Это вы меня позвали ==========
Когда-то кто-то, скорее всего прабабка по папиной линии, сказал Ларе, что иногда нужно меньше слов и больше дела. Наверное по этой причине тем вечером все ее новые знакомцы замерли в ожидании выстрела: Лара целилась в голову Евгению Петровичу. Не очень часто, но бывали моменты в ее жизни, когда Лара, все же, задумывалась над смыслом того, что она делает. Сейчас Лара вообще ни о чем не думала, она выпендривалась.
Началось все утром, когда случилось невероятное и Кондратий Федорович соизволил пригласить ее к себе на чтение стихов. Лара не была уверена в хорошем отношении мужчин к женщинам в XIX веке, но подозревала, что дела обстояли не лучшим образом. К такому выводу она пришла после того, как целый вечер пыталась вспомнить, кого из знаменитых русских писательниц она знает, потом задумалась о том, что и с образованием здесь была какая-то беда: она не была уверена наверняка, но из курса Истории России помнила, что ходить на пары в универ им разрешили где-то в 60-е годы XIX века. Запомнила она это лишь потому, что позавидовала их прежнему положению — ей на пары ходить нужно было обязательно.
Можно было много говорить про положение женщины, но Лара обожала лекции по литературе и точно знала, что образ Татьяны Лариной являлся типичным для женщин того времени: возвышенная, печальная и падающая в обмороки. Из этого списка Лара умела только падать в обмороки. Итак, все началось с Ани:
— Лариса Константиновна, — нерешительно обратилась та.
Лариса Константиновна что-то пробубнила, но предпочла не просыпаться.
— Лариса Константиновна, — обратилась Аня уже громче, — принесли письмо вашему брату, просили срочно передать.
— Какому брату? — Удивилась Лара и даже проснулась. Разумеется она имела брата, но явно не в этом столетии, и явно не родного. Да и вообще, парень тот был неприятным и получить его письмо в утро девятнадцатого столетия было не только странно, но и не желательно.
Она приоткрыла глаза, сквозь плотные шторы пробивался утренний свет. Нельзя сказать наверняка утро это или день. На Петербург опустился ноябрь, холодный и промозглый, период, когда ждешь включения центрального отопления. Ларе захотелось в свою родную ванну с теплым полом, на котором так приятно лежать в обнимку с котом, когда нельзя сказать наверняка, утро это или день.
— Максиму Константиновичу… — Неуверенно протянула Аня. — Но я думаю, что у них недостоверный адрес, Максим Константинович же здесь не появляются…
— Максима Константиновича не существует. — Зевнула Лара: — одно лишь имя.
Аня ахнула и прикрыла лицо руками:
— Лариса Константиновна, простите великодушно! Я и не думала… Горе-то какое… А ваша картина… Это все, что от него осталось… А я все гадала, почему вы часами смотрите на нее… Примите мои соболезнования! — Тараторила Аня, Лара, тем временем, выхватила письмо и быстро вскрыла. Почерку у Рылеева был красивый, но тяжело читаемый.