Изобретение велосипеда - страница 77
— Ты забиваешь себе голову разной чепухой, — сказал Александр Петрович.
— То, что для меня интересно, для меня не чепуха… — ответил Гектор.
Так дома появилась книга про отравителей Борджиа…
Однажды Александр Петрович спросил у сына, нравится ли ему современная литература?
— Какая литература? — переспросил Гектор.
— Скажем, современная проза, — уточнил Александр Петрович.
Гектор снисходительно улыбнулся. Александр Петрович пожалел, что задал этот вопрос.
— Мне нравятся русские классики, — ответил Гектор. — Они умели исповедоваться… А современные писатели, если исповедуются, автоматически становятся в позу. Мне кажется, любая исповедальность сейчас не больше, чем поза…
— По-твоему, нельзя писать от первого лица?
— «Я» русских классиков было мягким, добрым, осторожным в суждениях, отзывчивым, — сказал Гектор. — Их «я» страдало и переживало, заставляло плакать, грустить, одним словом, было прибавлением к «я» читателя… А «я» современных исповедальников мне чуждо! Больно уж они нахальные…
Однажды Александр Петрович зашёл в комнату к сыну и увидел, что Гектор читает Шопенгауэра. Александру Петровичу стало смешно. Он подумал, какие отклики находят в сознании Гектора такие категории, как «воля», «рефлексия» и т. д. «Бедный Гектор!» — подумал тогда Александр Петрович. Вскоре он застал Гектора с произведением Юма…
Молодой герой Александра Петровича иначе смотрел на жизнь. Это был парень, живущий в реальном, а не в выдуманном мире, как Гектор. Если Гектор, как казалось Александру Петровичу, шёл по тропе познания в тесноватой кольчуге из слова «интересно», то парень, наоборот, старался разобраться во всём. Если Гектор строил из себя эдакого всепонимающего, всё испытавшего и всё познавшего странника, то парень был искренним, честным, простым. Он влюблялся и писал стихи, говорил, что думал, сознавал, что, да, пока он молод, многого пока не знает и многому готов учиться… Гектор ломал себя, витийствовал, парень же мужественно преодолевал трудности сам, не впадал в истерику, жил так, как подсказывала ему совесть, без оглядки на эталон, которому во что бы то ни стало надо соответствовать. Такой герой казался Александру Петровичу очень симпатичным. Роман двигался вперёд, настроение у Александра Петровича было хорошее.
Карай лежал под письменным столом. Ему так хорошо спалось под стук пишущей машинки! Вот только хозяин бы не наступал ногой на ухо…
В обеденный перерыв Александр Петрович пошёл на почту звонить. Поговорив с женой о том, о сём, Александр Петрович спросил, как дела у Гектора.
— Аттестат получил, всё нормально, — сказала Татьяна Михайловна. — Просит сорок рублей на джинсы и хочет на неделю уехать к Благовещенскому на дачу заниматься. Знаешь, мне этот Благовещенский давно не нравится…
— Знаю. От него вином пахнет! — вспомнил Александр Петрович.
— Как ты думаешь, отпустить?
— Отпусти, — посоветовал Александр Петрович. — Всё равно он первую неделю после экзаменов заниматься не будет.
— А деньги дать?
— Дай. Только пусть он тебе джинсы покажет. А то я знаю эти покупки…
— Ладно, — вздохнула Татьяна Михайловна. — Ну а ты-то там как?
— Как всегда, — ответил Александр Петрович. — Знаешь, погода только плохая…
Помолчали.
— Тань, — сказал вдруг Александр Петрович. — А сына-то мы всё-таки вырастили…
Татьяна Михайловна всхлипнула и повесила трубку.
«Восемнадцать лет, — подумал Александр Петрович. — Мы ведь прожили восемнадцать лет… Таня, Таня… Гектор, Гектор…»
…Вечером, когда Александр Петрович вернулся с прогулки, у калитки его встретила почтальонша.
— Письмо вам, — сказала она. — Хотела в ящик бросить, а потом смотрю, вы идёте… Дай, думаю, в руки вручу… — Она протянула Александру Петровичу письмо. — Из Ленинграда…
— Большое спасибо, — поблагодарил Александр Петрович.
— Как вам тут живётся-то одному? — спросила почтальонша.
— Хорошо, хорошо живётся… — Александр Петрович смотрел на письмо, и руки у него чуть заметно дрожали.
— До свидания. — Почтальонша вздохнула, взвалила на плечо сумку и пошла по улице. Александр Петрович стоял у калитки и неловко вскрывал конверт. Карай сидел рядом и строго смотрел на удаляющуюся почтальоншу.