К истокам Нила - страница 16

При этом им очень по душе пришелся тезис о неполноценности черной расы, согласно которому европейцы стояли выше африканцев уже благодаря одному только своему происхождению (Бёртон), и, кроме того, считалось, что негры вовсе не способны влиять на ход мировой истории ни собственными силами, ни собственными способностями, ни собственной волей (по мнению Зелла). Однако, утверждает последний, «соприкасаясь с неграми, культурные народы принуждают их к сотрудничеству», — причем обратим внимание на то, что, сам того не замечая, Зелл употребил весьма точный глагол— принуждают! Но и за триста лет до Зелла расовая теория служила англичанам оправданием при организации торговли рабами. Правда, для успокоения «христианской совести» папа Николай V написал буллу «Дум диверсас», которая была для португальского короля одновременно и божественным благословением на борьбу с неверными и данным папой римским «разрешением на поимку и продажу язычников».

Первая португальская каравелла под командованием Нунью Триштапа с похищенными людьми на борту возвратилась от берегов открытого незадолго до того мыса Кабо-Бланко в 1441 году. В последующие семь лет, во время уже упоминавшихся нами исследовательских экспедиций вдоль западного побережья, было захвачено еще свыше девятисот рабов, о чем сообщал летописец Гомиш Эанниш Азурара. Об одном из подобных плаваний этот богобоязненный человек писал так: «Но господь бог, вознаграждающий все добрые дела, даровал им день успеха — за все муки плавания, исполненного тягот, что были принесены во славу божью; воздал им также пропитанием и возмещением их расходов; ведь им удалось поймать 165 людей — мужчин, женщин и детей».

С 1506 года «расходы» христианских мореплавателей покрывались продажей 2000 рабов в год. Правда, предпочтение еще отдавалось поискам золота, пряностей и других даров Востока. Фридрих Энгельс по этому поводу писал: «Золото искали португальцы на африканском берегу, в Индии, на всем Дальнем Востоке; золото было тем магическим словом, которое гнало испанцев через Атлантический океан в Америку; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал на вновь открытый берег»[40].

Португальцы благодаря целой системе береговых укрепленных поселений сконцентрировали всю торговлю в своих руках и тем самым возвысились до ранга торговых посредников, потеснив арабских торговцев в городах на северном побережье Африки и в среднем течении Нигера. Такие названия, как «Перцовый берег», «Берег слоновой кости», «Золотой берег» свидетельствуют о коммерческих целях, которые преследовали здесь торговцы, а вот «Невольничий берег» говорит о человеческих трагедиях. Происходившее в Европе первоначальное накопление капитала повлияло на поведение предпринимателей в африканских поселениях. Карл Маркс писал в связи с этим:

«Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги к завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих — такова была утренняя заря капиталистической эры производства»[41].

Истребление индейского населения в Америке потребовало притока новых подневольных тружеников, приспособленных для работы на плантациях и в рудниках. Таких можно было найти в Африке, и притом задешево— за алкоголь, недорогие ткани и украшения, а то и вовсе обманом и принуждением.

Для удовлетворения растущего спроса на «черную слоновую кость» потребовалась, разумеется, более совершенная «методика» ее добычи. Уже недостаточно было просто заманивать доверчивых жителей побережья на борт кораблей или торговаться с их вождями из-за «всего-навсего небольших партий живого товара». Теперь приходилась предпринимать поистине разбойничьи набеги на негритянские деревни, предваряемые тщательной разведкой; случайная добыча сменилась планомерной, хитрость — насилием.

Португальцы, однако, предоставляли самим африканцам заниматься добычей рабов. Они заключали договоры с вождями прибрежных народов, и в обмен на «плоды цивилизации» вождь либо продавал собственных подданных, либо объявлял войну соседям, совершая на них разбойничьи набеги или просто шантажируя их. «Так африканцы стали кузнецами собственного упадка лишь ради рабовладельческих устремлений европейцев», — пишет по этому поводу Жан Сюре-Каналь.