К критике современной буржуазной политэкономии - страница 18

Интеллектуальная изоляция представителей австрийской школы от общества, в особенности от трудящегося населения является фактом. Согласно Э. Штрайсслеру, "допуск к школе был социально ограниченным. Около половины членов были представителями низшей аристократии". Более того, "доступ к профессии экономикс фактически открывался приглашением в частную библиотеку Менгера". Эти свидетельства социальной дискриминации при доступе к экономической профессии поддерживают тезис о том, что австрийская традиция основана не на непредвзятом исследовании экономических отношений, а на аристократических предрассудках, на экономическом воображении господствующих социальных слоев.

Ф. Хаек утверждает, что "роль экономиста в интеллектуальной жизни нашего времени не похожа на таковую практиков (practitioners) любой другой области знаний. Вопросы, по отношению к которым его специальные знания (special knowledge) актуальны, вероятно встречаются более часто, нежели вопросы относящиеся к любой другой науке". Это перл! Эссенция вульгарности. Что Хаек понимает под пресловутым "специальные знания"? Почему в своей статье авторитет австрийской экономической традии Хаек не приводит никаких доказательств этого столь широкого и претенциозного утверждения?

При этом Хаек утверждает, что "атаки на экономикс исходят из неприязни к применению научных методов к исследованию социальных проблем". Это остроумно - исключить действительное общество из рассмотрения, а затем утверждать, что экономикс научно исследует социальные проблемы. Представители австрийской школы экономикс необоснованно отрицают возможность решения социальных проблем нерыночными механизмами, отрицают влияние социальной среды на личность, не видят в общественной среде, влияющей на выбор и формирующей самих индивидов объекта, достойного научного изучения.

Понимание денег в австрийской политэкономии существенно различается -- от идей Хаека по организации конкурирующих частных валют до предложений некоего Ротбарда (Rothbard) о стопроцентном обеспечении современных денег золотыми резервами правительств.

Хаек утверждает о частных валютах, что "если бы капиталисты могли производить для себя деньги [имя в виду именно частные валюты, currencies], какие им только нужны, конкурентная система уже давно преодолела бы существенные колебания в экономической активности и длительные периоды депрессий". Однако, почему частные валюты должны были привести к преодолению экономических циклов и кризисов не уточняется Хаеком. Не предоставляет Хаек в своей статье о пути к свободной монетарной системе никаких доказательств этого утверждения, доказательства заменены бесцеремонными постулатами, назиданиями. О какой научной ценности может идти речь в этом случае? Ценность таких исследований сугубо метафизическая, так как они дают ориентиры для более дотошных экономистов масштаба помельче дедуктивно обосновывать идеи, пришедшие на ум руководящим экономистам. Все это является подходом ненаучным, схоластическим.

Ф. Хаек является проводником идей либерального фашизма. Выступает за создание социального и экономического режима максимального благоприятствования к существующим собственникам средств производства, к либерализации их практик, уничтождению всякого общественного контроля, том числе, надо это понимать, в хлеботорговле, в торговле другими продуктами питания и найме рабочей силы. Это ведет к режиму наименьшего благоприятствования, к абсолютной социальной беззащитности тех, кто не имеет в собственности средств производства, большинства населения в любой стране. Интересы капиталистов становятся де-факто законом, а интересы всех, кто не является капиталистами, вовсе не признаются легитимными. Но неужели общественное хозяйство действительно должно принадлежать и беспощадно эксплуатироваться какой-либо одной социальной прослойкой?

В этом духе частных валют, развивая его и будучи верным принципам децентрализации и образования порядка из хаоса, неосознанно, можно защищать частные охранные структуры, доказывать уже при либерализации, что нужно не правовое государство, а конкурирующие между собой банды братков, т. е. "частное" обеспечение безопасности для тех, кто может платить. Этот дарвиновский эволюционизм австрийского политэконома Хаека, однако, есть проявление невежества, поскольку отрицает прогресс, достигнутый человечеством, образование порядка и общественных отношений из хаоса, дикости, произвола и варварства в прошлом, которому с умственным развитием человека остается все меньше места, и который все более вытесняется механизмами правового государства всеобщего благосостояния. В этом нигилизме по отношению к прошлому, к построенной на жертвах, на ошибках человеческой цивилизации, в непонимании необходимости ограничивать ожесточенное противостояние людей, корысть и эгоизм, состоит крупнейший порок экономической метафизики Ф. Хаека.