К критике современной буржуазной политэкономии - страница 3

Идеологическое содержание австрийской и неоклассической школ политэкономии почти одинаково. Государство должно создавать условия для оздоровления общества, происходящем исключительно в трудном процессе экономической и социальной борьбы между людьми. Демократическая власть должна служить "свободному рынку", который один развивает общество. Конкурентый капитализм внутренне стабилен, не нуждается в общественном контроле. Каждое общество слагается только из эгоистов с бесконечными потребностями. Правительства и законодатели должны защищать капиталиста, его права собственности, его покупательную силу, свободу наемного труда.

Капиталистическая экономика изображается суммой равновесных рынков, лишь временами, из-за того или иного внешнего воздействия выходящих из равновесия. Конкурентный капитализм - это и гармоничное производство, и справедливое распределение, и арена всеобщей борьбы за бесконечные интересы каждого индивида, и быстрое развитие общества. Не ограничиваясь постулированием того, что есть, поверенные в делах экономического либерализма прилагают огромные усилия для донаучного, покоящегося на аксиомах, отрицания эксплуататорской сущности капитализма, обвинения пострадавших в их бедствиях: нищие неконкурентоспособны, предельный продукт их труда очень низок. Люди не равны, и только рыночный капитализм воздает каждому по его земным заслугам, т. е. по предельному продукту ресурсов во владении. Богатые -- умные ребята. Нищие -- лишние. На этом метафизическом песке построена вся современная теория невмешательства -- подчинения государства капиталистическим отношениям. Режим неограниченного капитализма a priori, до научного исследования, до разбора конкретных обстоятельств и закономерностей фунционирования, развития, социальных последствий, всей буржуазно-либеральной политэкономией декларируется свободным, правовым, "открытым" обществом.

Буржуазно-либеральные экономисты убеждены в том, что подлинно научное исследование капиталистических отношений должно быть сфокусировано на проблематике рыночного равновесия, т. е. сводить капитализм к рынкам, а рынок -- к статичному (наблюдаемому в определенный момент времени) равновесному состоянию. По их мнению, капитализм -- это прежде всего рынок, а для любого рынка естественно равновесие. Выходит, что и капитализм есть с научной точки зрения лишь совокупность равновесных состояний.

Любая критика представленной выше идеологии выставлена в буржуазной политэкономии выставлена за порог, объявлена ненаучной. Критика отвергается уже тем, что не соответствует "базовым аксиомам". По словам Л. Робинса, эти последние управляют людскими решениями, а по словам Л. Мизеса - "выбираются произвольно" в любой дедуктивной теории, в том числе австрийской экономикс. Непонятно, как такими доводами можно защищать науку.

Смешные защитники "строго научной" экономической теории считают себя вправе закрывать глаза на конкретные исследования притеснений, вынужденности совершения сделок, воспроизводства бедности и неэффективности в капиталистическом обществе. Они отвергают все социологические и исторические исследования априорно, отрицают за ними научное значение, всякий вклад в развитие "строго научной" экономической теории. Эту последнюю они выдают за гордость человеческого знания. Лишенное эмпирической базы сборище догм и метафизики объявляется "чистой наукой", а многие эмпирические исследования и неортодокальные теории -- лежащими вне экономической науки. Но обратимся к методологическим нововведениям в либеральной теории.

Вождь монетаризма М. Фридмен в своей Нобелевской лекции предложил считать предсказательную успешность той или иной теории единственным критерием ее научной состоятельности. К немалому восторгу ортодоксов он внес жесткое ограничение в методологию общественных наук: теория должна служить только предсказыванию общественных явлений, главным образом, расчету технических показателей. На первый взгляд его подход может показаться конструктивным, особенно если учесть тогдашнее, да и теперяшнее состояние экономической ортодоксии. Разумеется, способность теории давать верные прогнозы не является единственным, достаточным критерием для определения ее истинности: такая теория может быть внутренне противоречивой, сразу несколько теорий могут найти эмпирическую поддержку, нельзя определить конкретное число и точный алгоритм эмпирических проверок, после которых теория получит статус истины. Но эти соображения общенаучного характера имеют сугубо второстепенное значение для оценки метолодогического предложения М. Фридмена.