К вам сумасшедший - страница 7

Мне говорят: я природой назначен.

Что? Я назначен? Но что я могу?

Разве я могу говорить резко и внятно, что думаю?

Или поступать, как считаю нужным?

Да нет же, я не могу!..

Или разве есть в целом свете хоть что-то, что зависит от меня? Именно от меня?..

Может быть, погода на завтра?

Или будущий урожай?

Или — будем дружить с марсианами или нет?

Расписание трамвая, везущего меня на работу?

Да хотя бы, скажите мне, мое собственное право и чувство — с надеждой смотреть в завтрашний день?

В какой же это?

Я в сегодняшнем запутался, я в сегодняшнем себя не нахожу…

Что вы там пишете?

Доктор. Так, ничего, пометки для памяти…

Мужчина. Памяти? Я забыть хочу! (Выхватывает тетрадь и рвет в клочья.) Я забыть, я забыть, все забыть!..

Доктор(Вскакивает и что мочи орет). У вас юбка сбилась, поправьте! У них молнии на боку!..

Тишина. Будто что-то лопнуло. Мужчина вдруг странно, внимательно смотрит на врача. Быстро вдруг скрывается за ширмой.

Вы сами хоть знаете, чего хотите?

Мужчина(выглядывает только на мгновение). Я знаю, чего не хочу.

Доктор. Мало! Вы слышите, мало! Мало!..

Сдирает парик — вдруг, по докторским плечам рассыпаются прекрасные, золотистые, волшебные волосы, в мгновение превратившие его в боттичелевское создание; он — или она?.. — взволнованно перемещается в пространстве.

Клянете судьбу, ругаете жизнь — а за что?

За то, что вам выпало возникнуть в сильном варианте?

Ах, мужчина! Стыд-то какой! Какая неблагодарность!

А родились бы женщиной?

Слабой, зависящей от всего, от всякого и всех?

Ожидающей принца — но взамен неизменно получающей ничтожество, хлипкое и хнычущее, не способное защитить, отстоять, утешить, обнадежить?

От пошлых и суетных слов и липких прикосновений которого тебя сводит судорогой и тоской?

Но которого ты терпишь и терпишь — потому что надо терпеть: ради дома, семьи, себя… да-да, и себя!

Ибо в целом свете ты больше никому не нужна.

И ты понимаешь это и делаешь все, что он пожелает.

Господи, подлаживаешься под дурака, сама дурой прикидываясь и прикидываясь до тех пор, пока в дуру не превратишься…

А превратилась — так туда тебе и дорога, и сама виновата.

И так тебе, значит, и надо.

Не стони и не жалуйся.

Муторно, Господи!..

А рожать вы хотите?

А ночей не досыпать, пока выкормишь?

А гибнуть от боли, от страха и ужаса только при мысли, что с деткою что-то случится, не дай Бог?..

А изо дня в день — быт?

Сосущий тебя и засасывающий?..

Как его развести?

И где достать сил?..

Ты знаешь и помнишь и все еще тоскуешь по любви и по красоте, но однажды вдруг понимаешь:

А поздно…

То было когда-то и было на миг, и больше уже не повторится…

И так защемит тебя, вдруг, и ты занемеешь:

А смысл?

А мечты?

А надежды?..

И вся эта длинная кутерьма — собственно, что это было?..

И для чего?..

Взволнованный и разгоряченный монологом, Доктор, вдруг, буквально натыкается на пришельца, снова переодетого во все мужское, удивленно и растерянно глядящего… на Доктора, у которого — или которой?.. — по лицу слезы текут и который — которая?.. — в эту минуту так хорош — хороша?..

Зачем мне такая судьба?

Я хотела ее?

Выбирала?..

Что мне с нею, с собою поделать?..

И как мне быть?..

Почему вы молчите?..

Не молчите, не молчите!..

Мужчина. Простите…

Доктор. Простить?

Мужчина. Я не знаю, что мне сказать. Простите… Простите… (Уходит.)

Доктор. Ох, какая тоска, какая тоска…

Вытирает слезы, быстро проходит за стол, что-то торопливо записывает на клочке бумаги. Великолепные волосы рассыпаются, закрывают лицо; он их откидывает — они непослушны. Тогда он их сдергивает, опять обнаружив мужской лик… Что-то, впрочем, еще записывает. После чего направляется к раковине, тщательно моет руки — вдруг, словно почувствовав, резко оборачивается, видит, в дверях стоит Мужчина.

Ну, чего тебе надо? Чего?!

^>1987