Как скрипит горох - страница 11

Юра вспоминал пример за примером и смотрел на горох, густо оплётший подвязки. Горох наконец-то поспел и перестукивался сочными тугими серёжками. Парень набрал пригоршню стручков и его разом отпустило. Нужно уметь прощать. Нужно быть терпеливым. В сущности, не произошло ничего страшного. Многих старики достают куда сильнее. А тут просто вопросы. Вот и всё. Это в нём проблема. Это Юра вспыльчив. Вот он-то и должен перетерпеть. Раз он не может закричать, то должен извиниться. Иначе он порвётся от накопившейся злобы. Или эта злоба порвёт кого-то ещё.

Парень посмотрел на небо. В нём было хорошо.

Юра вернулся в дом с пригоршней гороха. Он аккуратно выложил его на стол. Горох всё равно раскатился, подмяв скомканные обёртки. Лидия Михайловна успела наесться конфет.

– Вот, горох поспел. Держи. И это, извини меня. Я не хотел тебя обидеть.

– И ты меня прости, заюшка! – бабушка взяла в руки стручок, – Ну какая красота!

– Кушай на здоровье.

Лидия Михайловна как всегда внимательно посмотрела на Юру, затем на горох и, хорошо всё обдумав, спросила:

– Это ты собрал?

– Ну а кто ж ещё? – Юра плюхнулся на диван. Тот смолчал.

– А у нас был горох? – удивилась бабушка, задумчиво перебирая его пальцами.

– Да! – вздохнул Юра, – у нас был горох, я его сажал, и я его собрал.

– Чё ты злишься? – и это 'чё' опять было обиженным, интеллигентским.

– Да ничего! Вопросы эти...

– А ты сам поел?

– В смысле? Так с утра же завтракали. Сейчас готовить буду.

– Гороха. Я имею в виду гороха.

– Поел!

– С грядки поел? – уточнила бабушка.

Юра заторможено уставился на неё. Морщины, редкие волоски под губой. На подбородке – рот. Он что-то жевал. Жевал и снова не понимал. Это раздражало. Юра медленно поднялся. Диван вскрикнул, будто с него содрали пластырь. Лидия Михайловна с любопытством смотрела на внука. На него же смотрел буфет. Распираемый от сухой злобы, парень вышел в центр веранды, навис над старушкой, как нависают, чтобы ударить и снова не нашёл нужных для крика слов. Всякая мысль и всякое движение вываливалось и выкатывалось из него, как вываливаются и выкатываются горошины из стручка. Юру колотило от бешенства, но он не знал, как дать ему выход. Ещё пара секунд, ещё секунда, и сердце бы разорвало. Горло сдавил спазм. Почки заныли от накопившегося яда. Задыхаясь, Юра опёрся на стол. Рука наткнулась на горох. Чувствуя накатившую ярость, Юра схватил и сжал его. Стручки громко заскрипели. Звук понравился: протяжный высокий звук гороха, трущегося о горох. Юра ещё сильнее сжал кулак и резко поднёс его к старушечьему уху.

Горох заскрипел сочно, громко, для всех.