Как становятся химиками - страница 4
Квартиры, что у меня, что у Андрея, были коммунальные, но у Андрея жильцов оказалось поменьше, к тому же днём все уходили на работу, в то время как в нашей квартире жила Елена Тарасовна — старорежимная дама, некогда учившаяся в гимназии и, безусловно, не одобрявшая всякую химию. Зато Андрею не дозволяли держать дома реактивы. Поэтому мы после школы бежали ко мне за реактивами, а затем к Андрею, где могли бесконтрольно проводить самые рискованные эксперименты.
Опыт первый: действие серной кислоты на тиосульфат натрия. Конечные продукты: сульфат натрия, сера и сернистый газ. Серу мы благополучно отфильтровывали, а потом жгли пропитанные серой промокашки в школе. Результат был прекрасный, вплоть до срыва нелюбимых уроков. Сульфат натрия пытались перекристаллизовать и вырастить кристаллы мирабилита. Ничего толкового из этого не вышло, видимо, в растворе оставался избыток серной кислоты. Но главная прелесть оказалась в сернистом газе. Его мы старательно пробулькивали через воду, намереваясь получить сернистую кислоту. И получили, поскольку вода имела ощутимо кислую реакцию. Однако большая часть сернистого газа благополучно рассеивалось по кухне, и открытая форточка заменить принудительную вентиляцию не могла. От гибели нас спасали смоченные раствором бикарбоната натрия пионерские галстуки, повязанные наподобие масок. Замечательно, что после окончания эксперимента галстуки из алых стали снежно-белыми. Впрочем, в восьмом классе даже те, кого не приняли в комсомол, галстуков не носили. И ещё момент, характеризующий концентрацию сернистого газа на кухне… Немного полученной сернистой кислоты мы налили на блюдце, и, когда вышли с ним в коридор, на дне блюдечка немедленно образовались пузырьки сернистого газа, который прекрасно существовал в растворённом виде, пока мы находились в загазованной кухне.
К тому моменту, когда взрослые вернулись с работы, на кухне царил идеальный порядок, если не считать, что вся железная посуда неожиданно за один день заржавела. Впрочем, о причинах странного явления никто не догадался, и мы с Андреем приступили к новому эксперименту: получению едкого натра электролизом раствора поваренной соли.
Выпрямитель Андрею подарил отец, одобрявший увлечение сына электротехникой. Это был старинный агрегат, он состоял из десятка стальных дисков, покрытых слоем селена. Когда в результате наших издевательств машина эта окончательно вышла из строя, мы соскоблили селен с дисков и даже запланировали с ним несколько опытов, до которых, по счастью, руки у нас не дошли. А пока из старой электрической батарейки мы извлекли графитовые стержни, приспособив их в качестве электродов, приготовили в стеклянной салатнице крепкий раствор поваренной соли и включили выпрямитель.
Электролиз пошёл просто замечательно. Между пластинами выпрямителя то и дело проскакивали искры, пробки вылетали каждые две минуты, пока мы не заменили их невыбиваемыми жучками. Раствор грозил закипеть, электроды, которые в теории не должны были изменяться, катастрофически быстро рассыпались в угольный порошок. Но уже через пару минут фенолфталеин показывал, что раствор приобрел щелочную реакцию. И уже можно было ожидать, что мы наладим производство едкого натра, которого нам так не хватало.
Всё было бы хорошо, если бы не выделяющиеся газы. Немного водорода мы собрали в перевернутую пробирочку, подожгли и удостоверились, что это действительно водород. А вот хлор заявил о себе сам.
Теперь я понимаю, что не мешало бы, прежде чем включать рубильник, решить простенькую задачку из школьной программы: сколько литров газообразного хлора выделится при электролизе раствора, содержащего шестьдесят граммов поваренной соли? Боюсь, впрочем, что, даже решив задачу, мы не остановились бы в своём начинании.
Не слишком надеясь на защитное действие пионерских галстуков, выделяющийся хлор мы стали собирать в перевёрнутую молочную бутылку (молоко тогда продавалось в литровых стеклянных бутылках). Когда весь раствор из бутылки вытеснялся газом, мы останавливали процесс, выходили из квартиры и выливали хлор в лестничный пролёт. Именно выливали: жёлто-зелёные струйки тяжёлого газа медленно стекали вниз, почти не смешиваясь с окружающим воздухом.