Как я отыскал Ливингстона - страница 12
Момбай или Бомбай находился в то время на Пембе, острове, лежащем к северу от Занзибара. Уледи утверждал, что Бомбай с радостию согласится участвовать в моей экспедиции. Вследствие этого драгоману было поручено написать Момбаю о поручении, которое я желаю возложить на него.
На четвертый день после отправления письма знаменитый Бомбай был уже у меня, а за ним следовали в почтительном расстоянии «верные» спутники Спика. Это был сухощавый человек небольшого роста, лет пятидесяти или около того, с поседевшею бородою, с чрезвычайно высоким узким лбом и весьма широким и постоянно открытым ртом, в котором торчали неправильной формы зубы. В верхнем ряду зубов виднелась безобразная щель, сделанная дюжим кулаком капитана Спика в Уганде, когда путешественник был выведен из терпения и вынужден был на месте наказать виновника. О ласковом обращении с ним капитана Спика свидетельствует тот уже факт, что Бомбай сам имел дерзость вступить с ним в кулачный бой. Впрочем, об этих подробностях я узнал несколько месяцев спустя, когда я сам вынужден был наказать его. Но первое впечатление, произведенное на меня Бомбаем, было благоприятно, несмотря на его грубое лицо, широкий рот, маленькие глаза и плоский нос.
— Салам алейкум, — приветствовал он меня.
— Алейкум салаам, — отвечал я с подобающею важностию. Затем я сказал ему, что желаю его назначить начальником конвоя, который должен сопровождать меня с Уджиджи. Он отвечал, что последует за мною куда угодно, и будет образцовым подчиненным. В заключение он выразил надежду, что я дал ему мундир и хорошее ружье; на то и другое я изъявил мое согласие.
Когда я навел справки об остальных спутниках, сопровождавших Спика в Египет, то мне сказали, что в Занзибаре находится только шестеро из них. Фераджи, Мактуб, Садик, Сунгуру, Маниу, Матаджари, Мката и Альмас уже умерли; Гассан отправился в Кильва, а Фераган был в Уджиджи.
Из шести «верных», из которых каждый имел медаль за содействие, оказанное при «открытии источников Нила», с одним, именно с бедным Мабруки, случилось несчастие, заставлявшее меня опасаться, что я извлеку из него немного пользы. Мамбруки принадлежала шанба (домик с садикон), составлявшая предмет его гордости. У него был сосед, находившийся в подобных же обстоятельствах и служивший в армии Саида Маджида; Мабруки, человек сварливого характера, повздорил как-то с своим соседом, который, подговоривши двух или трех своих товарищей, решился наказать Мабруки и привел свое намерение в исполнение с жестокостью, на которую может быть способен только африканец. Они привязали несчастного за кисти рук к суку дерева, и, выместив на нем свою зверскую злобу, оставили его висеть в этом положении. На другой день его случайно нашли в самом жалком состоянии. Руки его опухли до невероятной степени и притом он лишился употребления одной руки, у которой лопнули жилы. Излишне говорить, что когда дело дошло до ушей Саида Маджида, то злодеи были строго наказаны. Доктору Кэрку, взявшемуся лечить несчастного, удалось придать одной руке прежнюю ее форму, но другая была совершенно изувечена.
Тем не менее, я взял к себе на службу Мабруки, несмотря на его искалеченные руки, его безобразие и тщеславие, несмотря на дурной отзыв о нем Буртона, взял его именно потому, что он принадлежал к числу «верных» Спика. Я уверил себя, что он будет мне полезен даже в том случае, если будет уметь вовремя открывать рот и ворочать своим языком. Бомбай, начальник моего конвоя, навербовал еще восемнадцать волонтеров в качестве «аскари» (солдат); он поручился мне за их благонадежность. Все это был славный народ, отличавшийся понятливостью, которой я не ожидал встретить в африканских дикарях. Родом они были большею частью из Угийова, другие из Униамвези и некоторые из Узегугга и Угиндо.
Я им положил жалованья по 36 дол. в год каждому или по 3 дол. в месяц. Каждому солдату дано было ружье, сумка, нож, топор и на 200 зарядов пороху и пуль.
Бомбаю, во внимание к его рангу, а также за его прежнюю верную службу Буртону, Спику и Гранту, назначено было 80 дол. в год, из которых половина была выдана вперед; кроме того, я снабдил его добрым карабином, пистолетом, ножом и топором; остальным пяти «верным»: Амбари, Мабруки, Улименго, Барути и Удеди я назначил по 40 дол. в год; экипироваться они должны были на собственный счет.