Календарные дни - страница 11

Натасканная салонным манерам лайка выскользнула из сеней, вежливо обошла меня и пустила с крыльца длинную струю, прервав зыбкие мысли о хаосе.

Наступило утро того поганого дня.

Все вокруг было по-зимнему неопределенно и тускло. На небе и земле роились серые пятна. Мы напряглись, надеясь услышать то, что невозможно было пока зацепить самым расчудесным ухом, даже приставив к нему все слуховые аппараты района, — два низких роговых сигнала, переходящих в высокий, то есть весточка, что зверь поднят. Симон с мохнатой ивдельской лайкой наверняка побудил мужиков под ворчание жен, довел загонщиков в тыл засадный, и они затаились до назначенного часа, до полудня, чтобы потом с функциональным гиком и улюлюканием напасть на теплое логово, флажков надумали не развешивать: шума бы мужики наделали без сноровки, псов бы стронули раньше времени.

— Начинай, Ваня, — разрешил Гагаров, щуря глаза и поеживаясь. — Забирай всю полноту власти.

Дважды капитан — по званию и команды — Салтыков, в офицерском ватном бушлате, стеганых штанах, строго прошелся перед строем, обдумывая план предстоящей беседы и одновременно, по уставной привычке, оценивая наш внешний вид и снаряжение.

— Диспозиция такова, — откашлявшись для солидности, чуть хрипловато начал он. — Перед посадкой в машину проверить оружие. Дорога здесь сносная, не в смысле сносит, конечно, но ее кое-где снегом закидало. До места — полчаса. Там машину оставляем на линии электропередачи, а сами идем на номера.

— Географию можно пошире осветить? — попросил любознательный Маковкин, хватавший открытым ртом обрывки знаний, где бы ни случилось и от кого бы ни шло, — и все испуганно повернулись к нему. — Я для того, товарищи, что вдруг потеряемся сгоряча.

— Вот для этого, как правило, надо уметь ориентироваться на местности, — подавляя топографическое ликование, надоумил Салтыков. — Ориентироваться на местности, товарищи, значит определять стороны света и свое местоположение относительно окружающих предметов местности и рельефа. В качестве ориентиров используйте любые предметы на местности и детали рельефа, хорошо выделяющиеся и заметные на местности. Для начала выберите вокруг себя три-четыре наиболее приметных ориентира.

— Иван Сергеевич, если не успокоишься, мы тебя переизберем по канонам демократии! — пригрозил танцующий со своей бородой Гагаров, на ветру он раскалился до макова цвета. — Антон Антоныча, к примеру.

— Что ж, если товарищи окажут доверие, — скромно потупился Сменный, но мы не успели оказать, Салтыков мгновенно переключился на деловой лад.

— В полутора километрах от места сосредоточения обозначена на районной карте деревня Гари. Прямо перед нами, то есть на номерах когда застынем, в полукилометре, в березовом колке, донельзя захламленном бурной деятельностью отечественных лесорубов, будет волчий стан. За лесом простирается поле со стогами совхозного сена. А далее падинник нарезан миром, скотомогильник на местном наречии. Волки, как правило, часто наведываются туда, если свежатины нет.

Грохнул выстрел, как пишут в старинных охотничьих журналах. Несколько сот атмосфер вырвалось из ствола, оставив легкий звон в ушах и мелкие шорохи невидимого градового облака, падавшего на снег. Нелишнев стоял, расставив ноги, и пристально вглядывался в алеющий восток, только из дульной части ружья выкрадывался легкомысленный дымок.

Охотники замерли.

— Думаю, ясно, как поступить с нарушителем общепринятой системы, — после некоторого молчания проговорил побледневший Салтыков. — Я лично за то, чтобы отстранить Нелишнева от намеченной охоты! Другие предложения есть?

— Занимаются словоблудием на посиделках, — пояснил Нелишнев. — Мы, кроме того, не в строю ополченцев, чтоб ты голос возвышал!

— За такие нарочные вещи по морде бьют, это когда есть надежда, как правило, на исправление личности. И раз возражений у коллектива нет — иди в избу.

— Считай, что и я тебя тоже отправил, но гораздо дальше, — распаляясь, ответил Нелишнев. — Я за волком приехал, и ты хоть лопни — буду стоять на номере.

Малейшего пустяка хватает на ссору, когда нервы напряжены. Ведь мы все гордые стали для нормального — по закону человеческого общежития — шага назад. Сытые волки лежат в логове, а люди разбранились на дворе, и пацан напряженно и грустно наблюдал из окна.