Канатные плясуны - страница 29

— Сэм! — Ренат поднял его с корточек, легко, как плюшевого «мишку», и поцеловал в обе щеки. — Как я рад…

— Не так нежно, Хан, — прыснул Семен. — Вдруг кто увидит… А последнюю сумку «проводник» спер, сволочь. После того, как тебя за борт сбросило, мы кое-как добрались до отмели и заночевали. А утром — ни его, ни сумки…

Первую рыбину Ренат заглотил вместе с костями.

— Наверное, я переложил внутрь щавеля, — смущенно заметил Семен. — Но это единственная специя, которую я нашел поблизости.

— Щавеля? — прорычал, жуя, Ренат. — Вот уж не заметил.

— От кислоты мясо нежнее становится.

— Куда уж нежнее. Ренат расправился со всеми рыбинами, которые приготовил Семен. Только после этого он спросил:

— Как ты их поймал? Я на двухсотдолларовый спиннинг столько не ловлю.

— Руками.

— Руками?!

— Это очень просто, надо только пошарить в траве вдоль берега… Слушай, Ренатик, а Димка… и девушка та… Как ты думаешь, они выплыли?

— Испортил песню, — глухо простонал Ренат.

И прикрыл лицо ладонью, а потом вдруг непроизвольно принялся тереть глаза, будто дым выел слезы.

— Мы будем ждать, сколько потребуется, верно, Хан? — с какой-то заискивающей интонацией спросил Семен.

— Ждать? Нет!

— Но как же?

— Если бы Димка уцелел на порогах… То есть, — быстро поправился Ренат, — я хочу сказать, если бы его плот уцелел, то он тоже был бы уже здесь. Тем более, он плыл впереди нас.

— Хочешь сказать… Димки больше нет?..

— Ничего я не хочу сказать, — отрезал Ренат. — То есть, хочу, конечно. Сидеть и ждать — это не только бессмысленно, но и вредно. Надо добираться до города. Обратиться в, как ее там, службу спасения, что ли? Пусть прочешут все берега. И выше, и ниже… Может, их снесло ниже, а? — ухватился Ренат за спасительную идею. — Они ночью проплыли мимо отмели, не заметили тебя, а теперь сами нас ищут…

— Очень даже вероятно, Хан, — обрадовался Семен и несколько раз прошелся от костра до кромки воды. — Я когда сюда выплыл, ночь спал, как убитый, от усталости… Они могли даже окликать меня, я бы все равно не услышал. Ведь этот «проводник» тоже спер вещи, а я и не заметил.

В свете костра «Робин Гуд» водил пальцем по размокшей карте, которая сохранилась в сумке Семена.

— Это та самая отмель, — наконец заключил он, — та самая отмель, на которой вы договаривались встретиться. И мы теперь здесь находимся.

— Следы от костра, — Дима разворошил ногой мокрые от ночной росы угли. — Еще вчера кто-то здесь жег огонь.

— Может, мы опоздали? — «Робин Гуд» поднял и обтер от мелкой речной гальки обугленную рыбью тушку. — Приготовлена со знанием дела, — заметил он.

— Это Семен! — обрадовался Дима. — Значит, здесь Сэм был.

Но почему он меня не дождался?

— Может, не дождался, а может, не захотел ждать…

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Дима угрожающе.

— Я? — тот пожал плечами. — Ничего. Я только делаю предположение.

— Ерунда это, а не предположение. С какой стати ребята не захотели меня ждать?

— Но ведь не захотели.

— Вот именно, с какой стати!

— Ты мне сам говорил, что обнаружил труп того бизнесмена. — Ну и что? — Дима как-то сник. — Уж не думаешь ли ты, что они об этом догадались и решили смыться… Чтоб, значит, меня один на один с бандитами оставить… Да ты не знаешь моих друзей…

— Я не про то, — «Робин Гуд» махнул рукой. — Предположим, кто-то из твоих друзей знает, что именно ты обнаружил труп? Но этот друг понятия не имеет, что ты толком ничего не разглядел. И думает, что ты увидел улики, а, значит, разоблачишь убийцу… Или грабителя сейфа, который может оказаться одним и тем же человеком.

— Как-то я тебя не пойму, — голос у Димы стал резким, а сам он съежился… как «сжатая пружина».

— А вдруг один из твоих друзей как раз — тот самый человек? И он полагает, что ты — как в рекламном слогане — знаешь ЭТОГО человека.

— Ты говори, да знай меру! — он ухватил «Робин Гуда» за ворот ковбойки и поднял над землей, — По твоему, кто-то из моих корешей убийца или вор?!

Ткань рубашки треснула, и «Робин Гуд» упал на карачки на землю.

— Вот только предположил, — плаксивым голосом запричитал он. — Нельзя разве предположить? Если человек плохо одет, прописки нет, средств к существованию, так он и мнения своего высказать не имеет права?