Каникулы на том свете - страница 5

  Когда приговор огласили, Фредерик расплакался прямо в зале суда. Он никак не мог себе представить, что из–за какой–то чокнутой старухи - которой лет десять как пора на тот свет - его, жизнелюбивого и крепкого, навсегда вычеркнут из мира живых. Затем потянулась липкая и мучительная волокита - безвкусная, как многократно пережеванная резинка. Адвокат Фредерика подал прошение о помиловании. Его отклонили. Подал еще раз - с тем же результатом. Третья попытка по закону считалась последней, и на ее успех уже никто не надеялся.

  Фредерик осунулся и погрустнел. Целыми днями он валялся на койке и, если не смотрел телевизор и не упражнялся в толковании тюремного фольклора, то сонно листал подаренную начальником тюрьмы «Тибетскую книгу мертвых». Очарованный ее мрачной поэтикой, он тем не менее прекрасно понимал, что книга эта имеет такое же отношение к смерти, как костры инквизиции к раннему христианству. То есть никакого. Она о чем–то совсем другом - гораздо более глубоком и страшном, чем простой уход из жизни.

  Ровно через три месяца со дня ареста в камеру Фредерика гуськом вошли начальник тюрьмы, адвокат и похожий на ученика ешивы очкарик с пухлой тетрадкой в руках.

  - Господин фон Мерциг, - церемонно обратился к Фредерику начальник, - ваше прошение третий раз отклонено. Сегодня ночью, с наступлением темноты, приговор будет приведен в исполнение.

  Адвокат прокашлялся в кулак, а очкарик присел на край постели и, раскрыв на коленях тетрадь, принялся быстро что–то записывать. Начальник тюрьмы кивнул в его сторону:

  - Это господин Жан де Клод, наш практикант. Он проводит вас… ну, сами понимаете куда, не хочу говорить банальностей. Так что, если есть вопросы - то все к нему.

  С этими словами он вышел из камеры, адвокат - за ним следом, а Фредерик и практикант с французской фамилией остались вдвоем.

  - Может, выключить телевизор? - мягко предложил де Клод, поднимая нос от конспекта. - Или, если вам надо побыть одному…

  - Я тут целую вечность сижу один, - горько сказал Фредерик. - Поговорите со мной, пожалуйста. Хотя бы сегодня. Все равно о чем, мне бы только слышать человеческий голос.

  Жан де Клод ободряюще улыбнулся и, сняв очки, заложил ими тетрадку. Его голые зрачки блеснули мутно и растерянно. «Почему–то чем хуже зрение, тем добрее человек, - подумал Фредерик, ошибочно приняв его смущение за сочувствие. - Должно быть, оттого, что меньше мерзостей видит. Если это так, то очки - зло».

  - Почему казнят ночью? - спросил он вслух.

  - Ну, наверное, это такой пережиток прошлого, - с готовностью откликнулся практикант, - можно сказать, нравственный атавизм. Спровадить кого–то на тот свет раньше считалось деянием постыдным, а постыдные деяния не совершаются средь бела дня.

  - Еще как совершаются! - возразил Фредерик. - Наивный вы…. - и поинтересовался. - А каков он, тот свет?

  - Вы знаете, я там никогда не бывал. Но говорят… я имею в виду те, кто туда заглянул и вернулся… что он напоминает… ну, что–то вроде этой «маленькой фермы».

  - Да? - Фредерик метнул взгляд на экран, но ухватил только самый хвостик плывущих по черному фону титров. - Жалко, кончилась. Надо было внимательнее смотреть. А я все отвлекался, размышлял о том о сем. Сейчас и не знаю, что там было.

  - Хотите, я расскажу вам содержание предыдущих серий? - предложил де Клод.

  Фредерик кивнул и закрыл глаза.

  Серий оказалось ровно столько, что даже при сжатом пересказе хватило до конца дня. Вечером Фредерик принял душ и надел чистое белье. Вытащил из–под койки чемодан и сложил в него личные вещи: зубную щетку и пасту, теплый свитер - уже порядком засаленный и провонявший потом, тапочки и расческу. «Тибетскую книгу мертвых» повертел в руках и протянул де Клоду:

  - Вам нужна?

  - Мне–то зачем? - изумился практикант. - Я пока не собираюсь умирать.

  - Все там будем, рано или поздно, - пожал плечами Фредерик и швырнул книгу в чемодан. - Я готов. Пошли?

  Они спустились по лестнице - в почти кромешной темноте горели только красные лампочки пожарной сигнализации да бегущие зеленые человечки аварийных выходов - и сели в припаркованный у ворот тюрьмы трехдверный форд. Город струился широкой стеклянной рекой, отражая лохматые звезды фонарей, и длинные тени машин, и зеленые маячки светофоров.