Каникулы озорницы - страница 15

Девушка кивнула, всё ещё пребывая в опьянении, и убежала в вихре кружев. Вместо того чтобы испытать облегчение, Алисса находилась в смущении от резкого окончания поцелуя и от того, что была этим немного разочарована.

Разочарована? Тем, что он проявил себя джентльменом? Как это возможно? Что бы сказала миссис Харрис? Что-то суровое относительно того, что следует помнить об окружающих и лучше владеть собой, вне всяких сомнений. О, силы небесные! Я стояла там в одной сорочке, вовлекая его в разговор, а затем… Я позволила ему …

Алисса была убеждена, что шокировала этого мужчину. Торопясь в свою комнату, она могла только благодарить небо, что единственной свидетельницей её лунатизма была леди Пибоди со своими цветочными композициями.

Лиланд наблюдал, как она уходит, и у него ушло несколько минут на то, чтобы восстановить самообладание.

Проклятие!

Он вернулся к своему креслу у камина, чтобы зашагать перед ним в раздражении. Лиланд пришёл в библиотеку, чтобы сбежать от призраков Алиссы Мартин, которые нарушали его покой, только для того, чтобы встретить её во плоти. Она явилась в библиотеку, подобно видению, в кружевах цвета слоновой кости и зелёных ленточках, и вся его суровая философия пошла прахом.

Маленькие вычурные часы на каминной полке прозвонили полчаса, и Лиланд, наконец, прекратил маршировать. Он не собирался прикасаться к ней, не то что вступать в оживлённую игру чувственного шантажа. Но это не выглядело игрой. Впервые в жизни его непогрешимый разум не напомнил об опасных последствиях.

Её неопытность была чарующе очевидной, но она была не столь сильным потрясением в сравнении с её невинной и беспечной реакцией на его прикосновение. Тем не менее, эта девушка — дочь хозяина дома. Лиланд — гость под их крышей. Было бы чистым злодеянием воспользоваться приглашением Мартина, чтобы совратить его дочь. Она также в нескольких неделях от дебюта и обладает состоянием, за которое станет соперничать каждый холостяк в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти. Сухой внутренний голос напомнил ему, что мисс Мартин как раз та самая спелая ягодка, которой он должен был завладеть согласно ожиданиям его семьи.

Собственные клятвы о личной порядочности и декларации против подобного брака теперь хрустели как зола на зубах. Если джентльмен хорош лишь настолько, насколько крепко его слово, то Лиланд Йетс попал в серьёзный переплёт.

— Хорошо спала?

Алисса залилась румянцем, садясь за стол для завтрака.

— Да, спасибо, отец.

Он радостно усмехнулся, не зная, как неловко ей отвечать на этот вопрос, и снова вернулся к своей еде.

— Думаю, нет отдыха лучше, чем в первую ночь по возвращении домой.

— О, да, — согласилась девушка, сосредоточившись на тарелке с яичницей. Она не помнила, как уснула прошлой ночью, но странные жаркие сновидения с участием Лиланда преследовали её до утра. Когда солнце безжалостно выгнало её из постели, Алисса решила, что целоваться опасно для здоровья. Как долго можно прожить без крепкого ночного сна?

— А, — приветственно воскликнул её отец. — Мистер Йетс! Я сомневался, увидим ли мы Вас сегодня утром.

Алиссе удалось не выронить вилку до того, как она изобразила на лице улыбку:

— Доброе утро, мистер Йетс.

— Доброе утро, мисс Мартин.

Он сел напротив неё и выглядел полностью отдохнувшим и слишком привлекательным, по мнению Алиссы.

— Очень рад, что Вы оба здесь, — продолжил мистер Мартин, — мне нужно просить об одолжении.

— О каком одолжении? — спросила Алисса.

Он отодвинул в сторону тарелку с лососем.

— Миссис Вульф пригласила меня сопровождать её за покупками в деревню. Очевидно, она хотела бы приобрести ещё несколько подарков и всякой всячины к Рождеству, и мне не хочется отпускать её одну.

— Вы слишком заботливый хозяин для этого, сэр, — заметил Лиланд.

— А … одолжение? — с нажимом проговорила Алисса, немного сбитая с толку.

— Боюсь, что также я обещал взять мистера Йетса на прогулку по поместью сегодня днём. Я подумал, что поскольку ты тоже любишь кататься верхом, моя дорогая, то нет причины, по которой ты не можешь занять моё место.

Отец посмотрел на неё взглядом, исполненным надежды, как школьник, рассчитывающий выпросить поблажку.