Канун трагедии - страница 3

Больший свет в этом отношении пролили документы из Архива Коминтерна^>2, ставшие доступными в последние годы, но и они позволяют лишь догадываться о характере тех обсу­ждений, которые проходили в высших эшелонах власти. В ди­пломатических документах СССР^>3 имеется значительное число донесений и телеграмм советских послов из зарубеж­ных стран, но гораздо меньше материалов, характеризую­щих те директивы и послания, которые шли в посольства из Центра.

Аналогичная ситуация существует и в ряде других стран. В нашем распоряжении имеются протоколы заседаний британ­ского кабинета и дипломатические документы Англии, Фран­ции, Германии, США и других стран^>4, но весьма часто и в них недостает так называемой кухни, т.е. тех дискуссий, которые проходили за закрытыми дверями и на которых определялись основные и побочные линии оценок ситуации и конкретной политики. В итоге существующее положение побуждает исто­риков разных стран строить свои догадки и конструировать различные схемы и предположения.

В отечественной историографии можно выделить несколь­ко периодов в освещении событий 1939— 1941 гг.

Литература послевоенного времени вплоть до конца 80-х годов фактически носила полуофициозный характер. В тече­ние многих лет она опиралась на известную справку "Фальси­фикаторы истории"^>5 и на официальные оценки, исходящие от идеологических предписаний и выступлений деятелей совет­ского и партийного руководства. Их смысл сводился не только к оправданию советско-германских договоров в августе — сен­тябре 1939 г., но и к доказательству того, что советская полити­ка имела прогрессивный во всех отношениях смысл; она была проникнута миролюбивыми целями и ставила задачей лишь за­щиту мира и обеспечение интересов безопасности страны. При этом такие официальные труды, как "История внешней поли­тики Советского Союза", "История КПСС", и другие, а также монографические исследования основывались на словах Сталина, сказанных сразу после окончания войны: подписание договора с Германией было верным шагом, позволившим ото­двинуть начало советско-германской войны и принять необхо­димые меры, направленные на обеспечение военно-стра­тегической безопасности и подготовки страны к отражению агрессии.

Главными противниками мира и ответственными за развя­зывание Второй мировой войны объявлялись наряду с Герма­нией Англия, Франция и США. При этом из содержания ряда трудов, изданных в СССР в те годы, вытекало, что США и анг­ло-французские лидеры были даже в большей степени ответст­венными за развязывание войны, чем гитлеровское руководст­во нацистской Германии. Этому способствовали объективные обстоятельства, связанные с историей Мюнхенского соглаше­ния в сентябре 1938 г. (между Германией, Англией, Францией и Италией), которое служит и по сей день неким символом поли­тики умиротворения агрессора, давшего Гитлеру зеленый свет для оккупации Чехословакии, поставившего СССР в положе­ние изоляции, а советские руководители утвердились в своем постоянном опасении сговора капиталистических держав за спиной и против Советского Союза.

В литературе послевоенного времени отрицалось существо­вание секретных протоколов к советско-германским дого­ворам августа — сентября 1939 г. Ни слова не говорилось о каких-либо упущениях, а тем более об ошибках советского по­литического и военного руководства. В целом советская исто­риография начальной фазы Второй мировой и кануна Великой Отечественной войн вписывалась в идеологические стереоти­пы того периода.

После 1956 г. и разоблачения культа личности Сталина в советской историографии наметились изменения, которые коснулись и оценок предвоенного периода. В официальной пропаганде Сталину инкриминировались необоснованные ре­прессии против руководящих кадров Красной Армии, что су­щественно ослабило ее мощь накануне нападения Германии на Советский Союз. Хотя и весьма осторожно, но некоторые авто­ры заговорили также об ошибках Сталина, игнорировавшего многочисленные предупреждения в начале 1941 г. о предстоя­щем нападении Германии на Советский Союз. В наиболее кон­центрированной форме эта позиция была изложена в неболь­шой книге историка A.M. Некрича "22 июня 1941 г."