Капри - остров маленький - страница 20
— Я не знаю, — сказал официант.
И бросил растерянный взгляд на хозяина, который тут же подошел, огромный в своем белом переднике, с открытым ртом, задыхающийся от трех шагов, пройденных в чуть убыстренном темпе.
— Нет, мои дорогие дамы, — подтвердил он тут же. — Правда, нет.
У него был голос, вполне соответствующий его фигуре: медный, глубокий, звучащий, как гонг.
— Ничего больше нет. О! Я сожалею, я ведь говорил своей жене, чтобы она не забыла про вас, но вы же знаете… женщины… была большая спешка, я сожалею, неожиданные клиенты…
Ресторан и в самом деле был почти пустой. Люди сидели только за двумя столами на террасе.
— Больше ничего, клянусь вам…
Между тем было только половина второго. Половина второго для итальянского ресторана — это полдень для Парижа.
— Ладно, — согласилась леди Ноукс.
— Сожалею, — повторил хозяин.
— Пошли, — обратилась леди Ноукс к Бесси.
— Я взяла бы барабульки, — сообщила Бесси. — Запеченные в бумаге. Это вкусно!
— Нет барабулек, — поспешно ответил хозяин.
— Тогда я возьму что-нибудь другое.
— Ничего нет, — начал повторять с каким-то отчаянием в голосе хозяин. — Ничего нет, леди Амберсфорд. Ничего!
И он развел руками.
— Ладно, — сказала леди Ноукс.
Она тащила за собой свою подругу. Хозяин с открытым ртом и тупым взглядом смотрел, как они уходят.
— А так приятно на террасе, — заметила Бесси.
— Нет, — возразила леди Ноукс.
— Куда мы идем?
— Домой.
— А обед?
— Сегодня мы не будем обедать. Это будет для вас наказание. Я тысячу раз говорила вам, чтобы вы не воровали приборы. Особенно в ресторанах, куда мы ходим каждый день.
— Какие приборы?
— Мразь, — прошипела леди Ноукс.
И любезно улыбнулась князю Адольфини, который с томно-изнемогающим видом передвигал ноги по переулку.
Послышалось легкое позвякивание колокольчика, и Андрасси вышел из цветочной лавки. Он держал букет гладиолусов. Букет вежливости Форстетнера, предназначенный для миссис Уотсон.
— Отнесите их ей сами, это будет надежнее; а то я знаю этих цветочниц: им заплатишь за прекрасные цветы, а они отошлют ботву от моркови. Так вот и начинаются ссоры с людьми.
Подозрительный, этот старый ягуар.
— И скорее возвращайтесь. Мне нужно продиктовать вам письма.
И вот как раз в этот момент, с букетом в руке, с бледно-розовыми гладиолусами, чашечки которых выглядывали из бумаги, он увидел ее, ту, которую искал столько времени. Увидел ее идущей по аллее, которая ведет к Трагаре. Она была с подругой, держала ее под руку. Она шла, немного наклонившись, с накинутым на плечи своим красным шерстяным джемпером. И она тоже заметила Андрасси. Она что-то сказала подруге, та подняла глаза, улыбнулась спокойной улыбкой. Подруга была крепкого телосложения невысокая, но плотная. Они шли навстречу ему, а он — навстречу им Они смотрели на него, улыбаясь и как бы выжидая (и в то же время в их улыбке и в их глазах чувствовалась какая-то почти незаметная насмешливая осторожность, какая всегда присутствует во взгляде у очень молоденьких девушек, — на случай, если кто-то вдруг захочет посмеяться над ними). Они приближались. Они уже были всего в двух шагах от него. И вдруг она перестала улыбаться. Что-то появилось у нее на лице, нет, не беспокойство, но что-то похожее. Подруга еще продолжала улыбаться, но глаза ее говорили, что ее здесь нет, что она больше не существует, и не надо обращать на нее внимания. Они приближались. Кто — то прошел и поздоровался. Андрасси не знал с кем, может быть, с ним, он не увидел. Они приближались, но замедлив шаг. И Андрасси прошел мимо, ничего не сказав. Только натянуто, едва заметно улыбнулся. С легким, едва наметившимся жестом, как бы протягивая свои цветы, как бы предлагая свою душу. Ее волосы, словно легкая пена.
И, пройдя мимо, он услышал позади себя, как они засмеялись. Легким смехом. Они смеялись, как смеются молодые девушки, возможно даже, без всякой причины. Он обернулся.
«Если они обернутся…»
Они не оборачивались. Она шла, немного наклонясь к подруге в серо-голубом.
Когда он приблизился к вилле миссис Уотсон, та окликнула его с террасы:
— Какой приятный сюрприз! Поднимайтесь же.