Капри - остров маленький - страница 21

На ней была красная кофточка, черные брюки, пояс из пестрого шелка. На Андрасси — шорты оливкового цвета, подаренные Форстетнером, и светло-голубая рубашка с засученными рукавами, полученная от него же.

— Вы обедали у Сатриано?

— Да.

— Станни тоже?

— Да, и он тоже.

На какое-то мгновение Андрасси захотелось помочь ей. У нее был такой неприкаянный, такой несчастный вид. Крупный с горестной складкой рот, блуждающий, нерешительный взгляд с застывшим беспокойным выражением Беспокойство во всем ее облике, беспокойство, которое вдруг тронуло Андрасси. Маленькое радостное лицо дочери Рамполло, маленькое тусклое лицо миссис Уотсон — и на обоих лицах — вопрос, на обоих — ожидание ответа. Вероятно, миссис Уотсон не выспалась. Несмотря на ее рыдания или, скорее, из-за них, — все предпринимали не очень убедительные попытки успокоить ее — гости разошлись только около четырех часов утра. Цвет лица у нее был еще хуже, чем обычно, а серые пятна стали еще более серыми. А под глазами — синеватые круги.

— Вы не знаете, собирался он остаться там на весь день или нет?

— Нет, не знаю.

Андрасси был огорчен. Он действительно не знал.

— О! — жалобно протянула она. — Мне так тяжело. И никто не понимает.

— Я понимаю, — сказал Андрасси на всякий случай.

Они сидели на террасе. Вокруг царила тишина. Царила теплая, глубокая, странная тишина, нередко устанавливающаяся днем на юге Италии и заставляющая думать об увядших цветах на затянувшихся свадьбах.

— Это верно, — сказала она. — Я просто сама себя завожу. Тогда как…

Казалось, что в этот момент она просыпается. У нее на лице заиграла довольно веселая улыбка.

— Вам неудобно так сидеть. Возьмите вот подушку.

Она протянула ему подушку.

— Спасибо, но, правда…

— Хотите осмотреть дом?

— О, я его уже знаю!

Она нахмурила брови. У губ опять появилась горькая складка.

— Но… — начала она.

Потом:

— Это очень мило, что вы навестили меня.

Машинальным жестом она что-то стряхнула, может быть, пылинку, с голого колена Андрасси.

— Мне пора бы уже идти, — неуверенно проговорил он.

Она уже стояла перед ним, протянув руку.

— Если вы спешите…

Теперь у нее был такой вид, словно она прогоняла его. Какая странная женщина.

Лысого мужчину звали Ратацци. А полная сливочная женщина была госпожой Пальмиро. Эти две фамилии часто идут вместе. Их можно, в частности, прочитать на медной табличке, прикрепленной у входа одного старого здания в Неаполе на улице Милле.

Ратацци и Пальмиро, перевозки, третий этаж.

На первом этаже в витрине шляпника висит рекламный плакат. Фамилии Ратацци и Пальмиро напечатаны крупными красными буквами, и над буквами Ратацци мчится поезд, а по слову Пальмиро плывет пароход. Это неплохая реклама. Она привлекает взгляд. К тому же и дом очень приличный. Форстетнер, заказавший в Риме холодильник, уже написал им, чтобы узнать, как будет обеспечена его перевозка.

— Я могу вам их рекомендовать, — сказал Сатриано. — Это они занимались доставкой рояля Ивонны Сан — Джованни. А дело было не из легких.

Можно себе представить. Госпожа Сан-Джованни живет на вилле, расположенной очень высоко, куда можно добраться только по тропинке, очаровательной, восхитительной, тропинке, в общем, все, что надо, но только такой узкой, что там невозможно использовать никакой транспорт. Поэтому рояль несли люди на спинах, в разобранном виде.

— Я так боялась, — рассказывает еще иногда госпожа Сан-Джованни. — Мы с подругой следили за операцией. Вы не можете себе представить. Рояль на тропинке, на лестнице, среди моих гераней. Уверяю вас, после этого чувствуешь себя такой букашкой.

В этот день Ратацци и госпожа Пальмиро обедали на Малом Взморье, на террасе у Винченцо. Это было чудесно. Внизу на крупных белых валунах рыбак чинил сети. Другой рыбак заделывал что-то в своей лодке. Люди купались, правда их было немного, потому что вода еще не успела прогреться. Кто-то загорал на солнце, растянувшись на гальке или на досках перед кабинами. Потом они взяли такси и поехали в гостиницу.

— Я немного отдохну, — сказала госпожа Пальмиро.

— Я тоже, — сказал Ратацци.

В пять часов они вышли из гостиницы. Медленным шагом, чтобы не устать, они дошли до холма с семафором.