Капризная маркиза - страница 17
Заполняя карточку гостя, я нахально прибавила себе тройку лет, а в графе «имя-фамилия» орфографическим почерком вывела: Жаннет Помпиду. Ничего другого мне просто не пришло в голову. На радостях я даже вписала себе шведский стол, хотя наперед знала, что никакими шведскими столами во Франции не потчуют. Масло, джем, хлопья с молоком — и ни одной даже самой сушеной фруктины!
Зато теперь у меня была крыша над головой! И не просто крыша, а свой собственный номер — с кроватью и всем примыкающим к ней пространством. К слову сказать, войдя в комнату, я обнаружила, что к кровати примыкает еще много чего полезного: например, ванна, душ, телевизор и даже мини-бар с минеральной водой и непочатыми упаковками чипсов. Над светильником сияла скромная табличка, сообщавшая о том, что в данном заведении некогда останавливались Райнер-Вернер Фассбиндер и Клаудиа Кардинале, что чудесный вид на Сену, сквер Вивиани и Собор Парижской Богоматери позволит господам постояльцам замечательно отдохнуть с дороги. Разумеется, я тут же метнулась к окну и, распахнув деревянные створки, в самом деле, разглядела Сену и проходящий по ней прогулочный катер. Далее светились огни зданий на острове Сите, и, самоотверженно высунувшись по пояс, я увидела кусочек обещанного Notre Dame de Paris. Я помахала ему рукой и огладила створки ладонями. Они были замечательно-несовременными — тяжелые, крепкие, шероховатые. За такие, верно, цеплялся еще д’Артаньян, карабкаясь в комнатку красавицы Констанции.
Умывшись, я с полотенцем вокруг шеи еще раз обошла свои скромные владения. В стене над розеткой нашла гнездо для подключения сети и, конечно, пожалела о том, что не взяла с собой ноутбук. Можно было бы законнектиться и разослать знакомым электронную почту, поздравить всех непоздравленных. Конечно, разослать поздравиловки я могла и со своего сотовика, но очень уж муторно — щекотать эти крохотные кнопочки. Многие мои знакомые западают на эсэмэски — по сто штук в день отправляют, за разных певунов экранных голосуют или на смартах часами глаза портят, но это уже бзик. Я предпочитала обычную настольную Клавдию.
Вспомнился вдруг Денис, и екающий комочек в груди предательски сжался. С чего бы это? Я растерянно замерла на месте. Впрочем, догадаться было несложно. Только после разговора с «гоблинами» я по-настоящему поняла, как мне одиноко в этом красивом и чужом городе. Они-то со мной поболтали и смылись, а мне что было делать? Возвращаться к Пьеру? Или искать эту терто-потертую «Старую Шляпу»? Уж проще было пригласить ребят в гости. Хотя — куда? Я ведь до встречи с ними еще не устроилась. Считай, бездомной была…
«Жаннет деловито разложила свои пожитки на столе — том самом, на котором, по уверениям трактирщика, некогда писал сценарии угрюмый Фассбиндер и гоняла чаек расчудесная Кардинале. Писать сценарии Жаннет не собиралась, а чаю предпочитала кофе. Поэтому для начала девушка расставила вещи в одну шеренгу по росту, потом сложила подобием пирамидки. Общая сумма от перестановки мест слагаемых не изменилась. То есть веселее Жаннет не стало».
— И пусть! — я вновь сгребла вещи в сумку, сердито включила телевизор. Проснувшийся агрегат зевнул широким экраном и сходу выдал нечто душещипательное. Расставив ноги на двойную ширину плеч, некие буро-малиновые ребята терзали струны гитар и выкашливали в микрофоны свои ночные страдания. Смотреть без слез на них было невозможно. Я и не стала. Вместо этого пошла скакать по каналам, но фильмы с передачами были сплошь и рядом незнакомые, а из беглого французского до сознания доходило лишь очень немногое.
Поглазев на экран минуту-другую, я вновь его усыпила. Сердито взялась за книгу Всеволода Галльского. Мельком подумала, что другая давно бы выбросила книгу, а я читаю. Ясно ведь — полный бред, шиза неповзрослевшего романтика, но именно шиза почему-то привлекала и затягивала. Прямо как магнитом.
За окном послышался смех прохожих, но, отключившись от звуков, я с головой окунулась в межстраничье. Такие вещи я тоже проделывала неплохо. С тех самых пор, как выучилась читать. Между прочим, папа Сережа говорил, что читать я приучилась в четырехлетнем возрасте. Мама Таня, конечно, побивала его, уверяя, что читать я умела уже в три года. Думаю, если бы они встречались почаще, срок моего гениального прорыва дошел бы до считанных месяцев. Что касается Всеволода Галльского, то этого фантазера волновали иные темы…