Карл Смелый. Жанна д’Арк - страница 41
Граф обратил на это внимание герцога, которому и так уже давно все было понятно, и распространил манифест, в котором он объявил Круа смертельную войну. Самые боязливые из фаворитов обратились в бегство; один из них, желая воспользоваться последней возможностью, решил искать убежище у доброго герцога. Пообещав ему защиту, Филипп взял в руки рогатину, шаткой походкой вышел из покоев и позвал на помощь. Однако никто не явился; напротив, все предпочли разбежаться. Все полагали, что старый герцог уже умер и погребен, и принимали его за привидение.
Начиная с этого момента молодой герцог круто меняет свой облик; он перестает быть графом де Шароле и становится Карлом Грозным, как его называли сначала.
Первым делом он предал смерти казначея отца; за этим стояла старая злоба блудного сына!.. Возможно, когда-то этот казначей отказал ему в деньгах. Затем, 24 апреля 1465 года, он ввел подать, которую следовало уплатить в мае; одновременно он приказал всем дворянам Бургундии и Нидерландов собраться под его знаменами 7 мая.
Все явились.
Седьмого мая Карл устроил смотр войску, состоявшему из тысячи четырехсот латников и восьми тысяч лучников, не считая пушкарей, арбалетчиков, копейщиков и обозников.
Против кого же велись все эти приготовления? Очевидно, они были направлены против всемирного паука, по выражению Шатлена.
Карл, столь мало искушенный в политике и столь нетерпеливый, выбрал удачный момент: принцы были сильно настроены против короля.
Какой же новый акт тирании совершил Людовик XI?
Он пожелал упорядочить правила охоты.
«Сеньор, — говорит Мишле, — как бы держал своих крестьян за воротами и запорами, всюду от земли и до неба. Все принадлежало ему: вековечные леса, птица в воздухе, рыба в воде, зверь в кустах, бегущая волна, звон дальнего колокола ...»[8]
Там, где права были у сеньора, зверь тоже имел права: олень, вепрь, косуля, заяц, кролик — объедать и выворачивать с корнем зеленые хлеба; голубь — выклевывать зерна из колосьев.
Тем не менее, если олень, вепрь или косуля наносили чересчур большой ущерб, сеньор являлся с собачьей сворой, лошадьми и слугами; он охотился на оленя, на вепря или на косулю, и все, что еще оставалось нетронутым зубами оленя или клыками вепря, гибло под лапами собак и копытами лошадей.
В Дофине, в то самое время, когда Людовик XI принижал дворянство, возвышая простонародье, ему впервые пришла в голову мысль изменить правила охоты; однажды он попытался сделать это, находясь в гостях у сеньора де Монморанси. Имея честь принимать у себя короля, благородный сир решил почтить его грандиозной охотой; для этого он собрал и сложил во дворе поместья сети, тенета, рогатины и массу других орудий истребления.
Король, ничего не говоря хозяину, приказал одному старому слуге поджечь эти снасти, так что все они сгорели, и потому охота не могла состояться.
Как рассказывают летописцы, вскоре был издан королевский указ, предписывавший сдать королевским судьям все имеющиеся сети, тенета и ловушки в течение четырех дней с даты его обнародования.
Этим же указом, под страхом телесного наказания и денежного штрафа, принцам и сеньорам любого звания было запрещено охотиться.
Один нормандский дворянин, невзирая на королевский запрет, отправился на охоту и поймал зайца, заявив при этом, что на своих землях король он сам; Людовик XI, желая доказать строптивцу, что он не прав, приказал отрезать ему ухо.
И дело было не в том, что Людовик XI терпеть не мог охоты: напротив, он ее настолько любил, что уверяют, будто все эти запреты имели единственной целью закрепить право на охоту за одним лишь им.
Кроме того, король делал нечто куда более странное и куда более предосудительное: он оплачивал крестьянам ущерб, нанесенный им зверями!
В книге записей его расходов читаем:
«Одно экю бедной женщине, у которой королевские борзые удушили овцу».
«Одно экю другой, у которой королевская собака по кличке Ландыш загрызла гуся неподалеку от Блуа».
«Одно экю другой, у которой гончие и борзые задрали кошку неподалеку от Мон-Луи, на дороге из Тура в Амбуаз».