Карл Смелый. Жанна д’Арк - страница 42

И, наконец:

«Одно экю бедному человеку, у которого лучники, пройдя через его поле, чтобы спрямить путь и выйти на главную дорогу, попортили хлеба».

Стало быть, не было более сеньоров, не было более простолюдинов, коль скоро король, сеньор сеньоров, вел денежные расчеты с крестьянами.

В итоге сеньоры возмутились.

Король уже лишил их права вести войну, а теперь он забирает у них право охотиться; что же тогда им оста­нется?

Наиболее озлобленным из принцев был герцог Бре­тонский, который и сам являлся чуть ли не королем и больше всех терял из-за изворотливости этой завистли­вой руки, проникавшей всюду и присваивавшей себе все.

Тем не менее герцог решил вести с королем игру по всем правилам. Он направил к нему большое посольство. Людовик прекрасно принял его и забавлялся тем, что пытался привлечь на свою сторону главу посольства; но в один прекрасный день, когда король решил, что тот уже подкуплен им, он узнал, что послы отбыли, прихва­тив с собой его брата, герцога Беррийского.

В те времена было принято воевать со старшим бра­том, пользуясь помощью его младшего брата; к тому же, это был наилучший вариант, когда нельзя было вести войну с отцом, прибегая к помощи его сына.

И вот 22 марта герцог Бретонский объявил себя вра­гом всякого, кто будет врагом герцога Бургундского, «не исключая и его величество короля».

Против Людовика XI выступили три армии:

бургундская и фламандская армии под командованием Карла;

бретонская армия под командованием герцога Бретон­ского;

армия недовольных под командованием герцога Бурбонского.

Это вполне могло бы устрашить даже более великого воина, чем Людовик XI, но, возможно как раз потому, что он не был великим воином, его это вовсе не устра­шило.

Заметьте, что из двадцати семи провинций королев­ства он владел лишь четырнадцатью.

Однако в его распоряжении было значительное коли­чество вольных лучников, несколько надежных ордонан­совых рот и прекрасная, сильная артиллерия.

Быть может, у него недоставало денег?

Ба! У такого гениального человека, как Людовик XI, деньги были всегда! У Людовика XI могло не хватить денег на покупку новой шапки, но он нашел двести тысяч экю, чтобы выкупить города на Сомме.

Разве не мог он рассчитывать на своих добрых друзей за границей, на купцов из Венеции и банкиров из Фло­ренции? Или вы полагаете, что он безвозмездно позво­лил Пьеро деи Медичи, своему другу и преданному советчику, добавить к его гербу три геральдические лилии Франции?

Кроме того, добрый король Людовик уже давно вына­шивал в голове идею, которую ему хотелось осуще­ствить.

И вот представился подходящий момент.

Идея заключалась в учреждении почтовой службы, которая основывалась на использовании сменных лоша­дей и, естественно, позволяла доставлять письма. Это было подражание древней почте, существовавшей в Рим­ской империи; однако Людовик XI, подобно Мольеру, брал свое добро там, где он его находил.

Через каждые четыре льё были устроены почтовые станции, где предоставлялись лошади для королевских курьеров — и ни для кого другого, под стра­хом смерти.

Король платил огромную по тем временам сумму в десять су за лошадь за каждый перегон, то есть за каж­дый отрезок пути длиной в четыре льё.

На этот раз, Людовик XI действительно стал настоя­щим пауком в центре своей паутины: новости шли от периферии к центру, а приказы лучами расходились к периферии.

Помимо этого, он заключил союз с Богемией и Вене­цией.

Венеция предоставила ему галеры, а Богемия напала на Люксембург.

Прочие его союзники, которые на удивление у него были, тоже не изменили ему.

Сфорца направил своего собственного сына Галеаццо в Дофине с восьмьюстами тяжеловооруженными конни­ками и тремя или четырьмя тысячами пехотинцев. Бастард Фердинанд, крейсируя на своих судах вдоль мор­ского побережья, держал в тревоге провансальцев. Граф де Фуа предоставил басков.

Король выступил в поход. Его намерение состояло в том, чтобы быстро перебросить войска из одного конца Франции в другой и разбить врагов поодиночке.

Позднее эта тактика была применена Наполеоном.

Французская армия была немногочисленной, однако хорошо организованной, настолько хорошо, что никто, кроме противника, не боялся ее увидеть; оказавшись рядом с ней, землепашцы, духовные лица и купцы чув­ствовали себя в такой же безопасности, как если бы они находились в Париже.