Карлотта Кортес - страница 45
Да, его оставили одного.
Скозь высокое окно, которое целую вечность не мыли, проникал серый утренний свет. Однако мороз кружевом разукрасил стекла и напрочь лишил прозрачности. В воздухе попахивало снегом, и от холода в помещении изо рта шел пар.
Комнатка маленькая с голыми стенами, если не считать кое-каких недвусмысленных орудий, о которых лучше не думать. Деревянный столик с дешевой настольной лампой и прогоревшим абажуром в цветочек. Над головой из дыры в потолке спускались провода с простой электрической лампочкой. Пол из плохо оструганных сосновых досок, комки свалявшейся грязи на нем, может быть, здесь когда-то размещался мучной склад. Он обнаружил, что лежит на ржавой железной койке и нудная боль идет от вознившейся в бок сломанной пружины. Попытался шевельнуться — ноги и руки были связаны и прикручены к койке. Более чем на дюйм или два отодвинуться от злополучной пружины не удалось, но и этого хватило, чтобы почувствовать облегчение.
Теперь он сосредоточил внимание на запахах. Витавший в воздухе аромат испанских духов Карлотты не мог перебить отвратительное зловоние воды, которая где-то совсем рядом билась о сваи; не то чтобы прямо под полом, но довольно близко. И еще один приметный запах — застоявшийся, неискоренимый дух эля и пива. Так пахнет в старых барах.
Сразу же вспомнился отель с баром на набережной недалеко от пакгауза. Пабло указал на него, как на место сборища людей Хустино.
От сильного порыва ветра задрожало окно, по стеклу заскребла снежная крупа пополам с дождем. Снег… Очень уж он обеспокоил Карлотту.
Интересно, когда изменилась погода? И почему Фрич и Барни Келз, встретившись с Пабло, не прорвались до сих пор в пакгауз? Решили пока не предпринимать никаких действий? Не исключены и переговоры с Кортесами. Со слов Карлотты следует заключить, что бомбы еще не прибыли. Эта мысль привела к следующей логической догадке — шторм нарушил план перевозки.
Вполне вероятно, Фрич и Йенсен тоже пришли к такому выводу. Хорошо, если так.
Он дважды пытался высвободиться из пут, но только содрал кожу на запястьях и лодыжках. А если кровь послужит смазкой — не легче будет вытянуть руки? Нет, ничего не получилось. Зато чуточку согрелся от бесплодных усилий.
В окне просветлело, но шторм ужесточился, когда под тяжелыми шагами заскрипели половицы и распахнулась дверь.
— Пришел в себя, Дарелл?
— Давно уж.
— Я так и думал. Но хотел поговорить с тобой наедине, без вмешательства Карлотты.
— Секреты от босса?
— Генерал не суется в мои дела. Предпочитает ничего о них не знать.
— В таком случае ему не откажешь в брезгливости, — отметил Дарелл.
Хустино окинул его ястребиным взглядом, как бы оценивая намеченную добычу.
— Не тебе шуточки шутить, приятель! — Он говорил по-английски тщательно подбирая слова. — Как ты себя чувствуешь?
— Надо бы лучше, — ответил Дарелл. — Но могло быть и хуже — как с Джонни Дунканом.
— Твой друг был слютняй и недоумок — никак не мог понять, откуда ветер дует.
— Не такое уж он ничтожество, раз ты его убил.
— Конечно. Не хотел держать язык за зубами.
— По поводу бомб? Нам и так все известно, — усмехнулся Дарелл. Давай не будем ходить вокруг да около. Вы попали в передрягу и не знаете, как выбраться. Все планы полетели к черту. В противном случае я бы давным-давно составил компанию Джонни.
— Частично ты прав. Хотя не так все плохо, как ты себе представляешь.
— Снег — серьезное препятствие, не так ли? — неожиданно спросил Дарелл.
Узкая голова Хустино вздернулась вверх, и темные заговорщические глазки противно заблестели.
— А тебе не кажется, что друзья бросили тебя?
— Может быть, посчитали, что овчинка выделки не стоит, — спокойно ответил Дарелл.
— И тебя это не тревожит?
— В нашем деле незаменимых нет. И тебе это должно быть известно, Хустино. Жизнь одного человека — ничто по сравнению с жизнями тысяч, тем более с судьбами наций. Я не льщу себя надеждой, что ради меня принесут такую огромную жертву.
— Благородные слова и смелые, — заговорил Хустино тихим голосом. — А может ты и вправду смелый? Ты бы мне пригодился.
— Вместо Джонни?
— Возможно.