Карлотта Кортес - страница 46

— В твоем спецотряде, когда вернешься домой?

— Человек твоего умения очень бы не помешал…

— В качестве мясника, — досказал Дарелл. — Месть, массовые казни тех, кто выкинул тебя и Генерала.

— Сколько ты стоишь? — нагло спросил Хустино.

— Каждый сколько-то стоит, — в унисон ответил Дарелл. — Некоторые исчисляют цену в деньгах. Я знавал таких, кто продался за наличные. Для других, подобных Джонни Дункану, лучшая цена — любовь. Иногда ради любви к женщине мужчина способен на все. И мне это больше по душе, чем желание материально обогатиться.

— Но какова твоя цена, сеньор? — упорствовал Хустино.

— Кое-кому нужна власть. Скажем, должность в высших кругах, а кто хозяин — неважно.

— Тебе нужна власть? Станешь моим помощником.

Дарелл поднял на него глаза:

— А что в этом качестве делать?

— Сперва ответь ты!

— Я не совершаю сделок вслепую.

Хустино рассмеялся.

— Мы не торгуемся. Ты на дюйм, на одно мгновение от смерти. Разве у мертвецов есть выбор?

— Это было твое предложение.

Хустино нагнулся, пальцы легли на горло Дарелла, нащупали нервные центры, кровеносные сосуды и надавили. Острая боль пронизал позвоночный столб. Дыхание перехватило, в мозгу что-то взорвалось, в глазах померкло. Он инстинктивно рванулся, но путы держали крепко. Пальцы Хустино все глубже погружались в мягкие ткани. Контуры окна, теряя четкие очертания, поплыли в меркнущем свете. Когда стало отключаться сознание, Хустино отнял руку и сделал шаг назад.

Дарелл с трудом всосал воздух в легкие и обессиленный распластался на койке.

— Я ясно выразился, сеньор? — почти ласково осведомился Хустино.

Дарелл еле-еле опустил подбородок — речевой аппарат отказывался что-либо произнести.

— Во-первых, — продолжал Хустино, — ты расскажешь, как и с кем попал в пакгауз. Во-вторых, что с девчонкой.

— Она ушла, — выдавил Дарелл из отчаянно болевшего горла. — А проник я с О'Брайном.

— С этим пистольеро?

— Называй, как хочешь. Он показал мне, как пройти, минуя твоих караульных.

— Это как же?

— От здания через улицу по туннелю.

Хустино смотрел на него блестящими глазами.

— Рад, что ты наконец-то заговорил.

— Я расссказал то, что ты сам можешь легко обнаружить, — промолвил Дарелл.

— Где сейчас девчонка?

— В безопасном месте. Под защитой властей.

— Она может свидетельствовать против меня, не так ли?

— Она уже это сделала.

Хустино зажег тонкую черную сигару. Его движения были медленными и размеренными.

— Любой человек делает то, к чему его обязывает положение в жизни. Пеон копается в полях, ранчеро выращивает скот, политик распространяет ложь, полицейский вынюхивает и карает. У меня к девчонке претензий нет. Но, понимаешь ли, было необходимо найти ее и заткнуть рот. Ты приударяешь за ней?

— Нет.

— А она хорошенькая.

— Мне нужно от женщины немножко больше.

— Но тебе не все равно, что с ней случиться?

— Естественно.

— Если я ее отпущу…

— У тебя ее нет, — уточнил Дарелл.

— Но я могу опять поймать ее. Рано или поздно, даже если на это уйдет год или более того. Я не забываю такие вещи. Я терпелив. Как полицейский, знаю, что такое терпение так же, как и ты. Наступит день, когда я ее убью.

— У тебя даже одного дня нет, — заметил Дарелл.

— У меня больше времени, чем ты предполагаешь. Ты переоценил свою значимость для партнеров. Мне известно, что твои люди окружили близлежащий район. Не сомневаюсь, они готовы арестовать нас и предъявить обвинения. Тем не менее они выжидают, так как ты не вернулся. Ценят тебя, сеньор Дарелл, даже не представляешь как. Вероятно, ты большой скромняга.

— Какой же у тебя лимит времени? — поинтересовался Дарелл.

— Может, один день, а может — два.

— Что-то не слышу уверенности в твоем голосе.

— Погоду не укротишь.

Вот именно! Умозаключение, что снежная буря внесла сумятицу в планы Кортесов, оказалось верным. Хустино скорее всего сам того не желая, подтвердил это. Он в упор посмотрел на злоумышленника и понял — лимшнего из того не вытянешь. Хотя самоуверенности можно позавидовать. И все же ему что-то отчаянно нужно, коли идет на подкуп. У Дарелла голова шла кругом от желания разобраться, где же зарыта собака.

— Ты говорил с Фричем? — спросил он.