Каспер в Нью-Йорке - страница 5
Это был Гуччи-Зубило собственной персоной. В бытность свою человеком (если Гуччи и в самом деле когда-то им был), он занимался вымогательством и контрабандой спиртного. Трагическая смерть в одном из дешевых ресторанов на окраине Нью-Йорка и долгое пребывание в Аббаде только усугубили худшие качества этого мистера.
Гуччи неслышно подлетел сзади к Касперу и занес ногу для удара. Тут же рядом оказался Кислый Юджин, его «личный адъютант и телохранитель» – шестерка, одним словом. Юджин бережно ухватился за толстую икру босса и отвел его ногу назад, чтобы удар получился сильнее.
– Девять... восемь... семь... шесть... – шепотом считал он.
На счет «один» нога Гуччи должна была врезаться Касперу в зад и, сообщив ему чудовищную разрушительную силу, влепить несчастного в стену, словно кусок сливочного мороженого. Больно Касперу не было бы – ведь он как-никак привидение! – однако потом парнишке пришлось бы целые сутки отскребывать себя от штукатурки...
– Пять... четыре... три... два...
Но затея не удалась. Мистер Матумба опередил Гуччи и Кислого Юджина. Когда он двинул башмаком по двери снаружи, Каспер, не удержавшись, отлетел назад на целый метр. В этот момент нижняя конечность Гуччи уже описывала широкую дугу, разминувшись с Чистюлей на какие-то сотые доли дюйма. Инерция была столь велика, что нога, не встретив на пути никакого препятствия, полетела дальше, нарисовав в воздухе правильную окружность. Потом еще одну... А где же препятствие, черт побери?
– Юджин! Дурак!! – заорал Гуччи-Зубило. – Ты что сделал с моей ногой?!
Конечность, плавно отделившись от остального тела, летала по камере. Она словно ошалела от свободы.
– Я... Я ничего, босс... Она сама!
– Если через четыре секунды она не будет торчать, где положено – я тебя присобачу на ее место!..
– Не надо, босс!
Юджин неловко подпрыгнул, пытаясь схватить пролетающую над ним ногу... Промазал.
Все остальные обитатели двести сорок пятой камеры удобно расположились под потолком, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Если человек, желая расслабиться, ложится на кушетку, то привидение медленно воспаряет кверху, словно воздушный шарик, пока не ткнется в какое-нибудь уютное препятствие. Потолок в данном случае исполняет роль кушетки. Конечно, его можно обить красивой тканью с мягкой набивкой, но... Тюрьма, как говорится, есть тюрьма. Тут приходится довольствоваться простыми деревянными нарами, перевернутыми вверх ногами и приколоченными к потолочным балкам. Многие заключенные, успевшие приноровиться к суровому быту Аббада, умеют в считанные секунды расслабляться до желеобразного состояния – хоть ложкой ешь. Среди привидений это считается признаком душевного здоровья и особой крутизны.
Вот и сейчас десятка два таких сине-полосатых облачков парили между закопченных временем потолочных балок и нар. В каждом облачке горело по паре внимательных глаз (всех оттенков красного), которые жадно впитывали в себя все происходящее.
Паника Гуччи была вызвана тем, что каждый раз во время вечерней проверки надзиратель тщательно осматривает заключенных на предмет наличия всех частей тела. Лет семьсот назад был случай, когда кто-то из узников Аббада сбежал ПОСТЕПЕННО: сначала улизнула его левая нога, потом – правая, за ними последовали руки, уши, туловище... Каждый раз при проверке этот прощелыга говорил, что у него – прогрессирующее выпадение конечностей. Парня отправили в тюремный лазарет, но было уже поздно. К тому времени от него оставалась одна лишь голова, к тому же без ушей. На следующее утро исчезла и она... После этого случая были введены крайне строгие меры пресечения ПОСТЕПЕННЫХ побегов: за утерю уха – полторы сотни лет дополнительной отсидки, за утерю руки – триста пятьдесят лет, за утерю ноги восемьсот лет.
А бывший бутлегер и вымогатель вовсе не собирался торчать тут хотя бы одну лишнюю минуту.
Нога Гуччи носилась по камере, стремительно чертя в воздухе размашистые траектории. Иногда она замирала где-нибудь в углу, задумчиво шевеля пальцами, пока Юджин подкрадывался к ней. А потом снова принималась отрабатывать технику высшего пилотажа. Ее хозяин в ярости метался по камере, забавно дрыгая уцелевшей конечностью.