Кассеты Шохина - страница 11

— Наверно, одна или две... А сколько? — настороженно спросил Владик.

— Тебе пять было — чуть не ушел! Любовь! Через три года — еще одна! В прошлом году два месяца пропадал!

— Когда в командировке?

Мама ожесточенно утерла слезы:

— Это тебе так сказали. У очередной... болтался. Вот такой у нас папочка.

— Мам... Если такой — чего ты тогда? Ну и пускай уходит!

— Пускай? А сколько нервов помотал! Полжизни на него!.. И вот тебе благодарность... За все платить надо — это он запомнит! Слишком легко отделаться хочет... Ну, ладно, сынок. Ты иди ложись, вон уже времени сколько...

Проснулся Владик внезапно и от неожиданности вздрогнул: кто-то высокий стоял в его комнате.

— Тихо, сын! Это я, — прошептал отец. — У тебя переночую. Спи дальше.

Он ловко, бесшумно разобрал кресло-кровать, разделся и лег.

— Слушай, пап, — сказал Владик. — А сколько у человека может быть... Ну, сколько раз он может влюбиться?

Отец заложил руки за голову, вздохнул:

— Увлечься — сколько угодно раз... А настоящая любовь редкость. Потому и случается редко.

— А вот в том году у тебя, мама сказала... это было что?

— Так! — совсем другим голосом ответил отец. — Так-так... Ну что ж! В прошлом году произошла ошибка.

— А с мамой?

— Время показало, что тоже.

— А если и сейчас ошибка? А? Разведетесь, а потом выяснится...

— В любом случае с твоей мамой мне не жить.

Владик сел на кровати, сильно обнял колени:

— Пап, а она молодая?

— Тоже мамина информация? Хватит разговоров. Спи. Я устал.

Владик упрямо облизал губы:

— А дети у нее есть?

— Нет. Все, наконец? — повысил голос отец.

«Ну, раз нет и раз молодая, — зло подумал Владик, — значит, еще заведете...» Подумал — и вдруг сказал это вслух.

— А вот это уж наше дело, — странно спокойно произнес отец. — У нас ведь начнется своя жизнь. Понимаешь?

— А если все-таки по ошибке? Тогда и ребенок будет... ошибочный?

— Не хами! — Отец вскипел всерьез. — Хватит. Спи, чтоб я больше тебя не слышал!

Он повернулся к Владику спиной и вскоре ровно задышал. Владик подумал: «А может, тот — будущий — и не будет ошибочным! Не как некоторые...» Он тоже повернулся к отцу спиной и заплакал, не разжимая губ, совсем тихо. С родителями все теперь было ясно... Она не хочет отпускать его из вредности, у него — сплошные «ошибки»... Пусть сами, без него во всем этом копаются! Отец начинает «свою жизнь»? Ну, и у него, Владика, она есть. А по ошибке она ему досталась или не по ошибке... Владик потерся мокрым лицом о подушку, сдернул с головы одеяло: вот именно, главное — она есть! И пусть ее лучше теперь не трогают... Она у него тоже своя.

Спали в комнате два человека, отец и сын. Разделяли их два метра ночной тишины — и то, что начало происходить с ними и между ними... То, что разделит их на годы. А сейчас они спали, и летел за окном жидкий декабрьский снежок...

Сегодня двадцать четвертое. Звонил Илья Ильич. Попал на отца... Видно, спросил, что это я начал пропускать художку. И про квитанцию на второе полугодие напомнил... Я взял ее на днях, но предкам еще не успел отдать, чтоб оплатили. Ну, отец расшумелся... Кричал, что не затем тратит на меня деньги, чтоб я прохлаждался и обманывал родителей. Что болтаюсь неизвестно где... С чего-то решил, что я с кем-то связался. Все выпытывал с кем. Мне надоело, и я сказал: «С кем надо, с тем и связался! Это дело мое». Он заорал, что пойдет в школу. А я говорю, мне по фигу, хоть в милицию... И что денег на художку ему больше тратить не придется! Достал из кармана квитанцию и порвал. В общем, я нормально держался... он куда хуже. Я за этим все время наблюдал: кто лучше? А потом я решил сходить к Сашке. Он как вырвет у меня куртку! Я тогда бросил шапку на пол и ушел так. Бешено было... Но здорово! Да... А Сашка сидел один, теть Наташа работала в вечер. Он сказал, что тоже думает про «зачем». Прочитал учебник по марксизму-ленинизму. Говорит, убедился, что объяснять мир с других точек зрения — занятие бессмысленное, хоть и очень интересное. Он даже что-то законспектировал. Теперь у него только один крупный вопрос, этот самый: зачем все? И он решил начать читать про разные религии. Говорит, не глупее же нас были Паскаль там, Достоевский... Они-то верили. Не в дедушку, конечно, на облачке, а в высшую силу. У него даже попутная идея появилась, своя. Что эта сила — величина не постоянная, а как бы прерывистая. То появляется, то исчезает в человеческом времени. У нее-то время может быть не наше, а свое... И может, она иногда меняет свое значение — от плюса к минусу. Страшненько! То добро, то зло... Сашка еще говорил, но я не запомнил. Вдруг он правда ответит на «зачем»? Поскорее бы... А то плохо так жить, смысла не видно. Что-то чем дальше, тем все хуже. И читать сейчас неохота, а Сашка вечно ,по уши в книгах... Так что гуляю в основном один. А от тети Наташи вчера пахло так же, как от одного дядьки на остановке. Сашка осенью говорил, что она перестала. Что больше никогда не будет. Но, видно, опять. Ладно, все... Вырубаю.