Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога. - страница 12

Во время своего пребывания в Мюнхене в феврале — июне 1818 года Голицын делает в высшей степени удачный выбор. Франц фон Баадер (1765-1841), который занимал пост министра горной промышленности Баварии, но уже тогда был известен своими философскими наклонностями, в качестве «литературного корреспондента» периодически стал посылать в Петербург донесения о научно-культурной и, в особенности, о религиозной ситуации на Западе.

Это удивительное поручение почти несомненно связано с посланием, которое фон Баадер направил всем трем монархам Священного союза, где он высказывал свои мысли о взаимосвязи религии и политики и о кризисе, в котором эти взаимосвязи оказались после Французской революции. Эта его концепция как никакая другая укладывалась в теократические представления Александра I и его министра Голицына. Баварский ученый необыкновенно удачно справлялся со своей сложной задачей: в эпоху Александра I и Николая I он не только развивал идею воссоединения церквей, предлагая новые решения, но и активно участвовал в церковной политике европейских правительств, направляя свои послания как русскому императору, так и королю, и наследному принцу Баварии. В Мюнхене он часто встречался с сестрой А. С. Стурдзы Роксандрой, которая была заметной фигурой в религиозных спорах того времени.

Фон Баадер, таким образом, стал, по словам Э. Бенца, «агентом контрреволюции святых против атеистов, христиан против нигилистов», из которой должна была родиться новая, теократически-христианская Европа. В Мюнхен в помощь фон Баадеру князь Голицын прислал Степана Шевырева, члена кружка любомудров (в него входили люди разных взглядов от Д. В. Веневитинова, В. Ф. Одоевского, И. В. Киреевского до М. П. Погодина), философа ярко выраженных идеалистических наклонностей и поклонника Шеллинга.

Благодаря этим связям, усиленным, помимо прочего, поездкой в Россию в 1824 году, Баадер начинает борьбу на двух фронтах: римскому «авторитаризму», с одной стороны, и «развалу» христианства, который осуществляют разные направления протестантизма — с другой, он противопоставляет третий путь, которого придерживается Русская православная церковь. Эта мысль составляет основу резко полемического труда (многим обязанного влиянию Шевырева) Über Katholizismus und Protestantismus (О католичестве и протестантизме), где получили развитие мысли, высказанные в послании Mission de l'Eglise russe dans la décadence di Christianisme de l'Occident (Миссия русской церкви в условиях упадка западного христианства), которое фон Баадер направил из Мюнхена 22 марта 1841 года министру народного просвещения С. С. Уварову.

Если «для нынешней эпохи несомненно характерно прежде всего безостановочное движение Запада к Востоку», а России присущи как западные, так и восточные черты, то несомненно, что именно ей принадлежит «в этом великом сближении... роль посредника, который смягчит пагубные последствия потрясений». Русская церковь, в свою очередь, в условиях «тревожного и постыдного упадка западного христианства» имеет свою, аналогичную, миссию: «На фоне застоя христианства в Римской церкви и его развала в церкви протестантской она получает, по моему мнению, посредническую миссию, более, чем обычно думают, связанную с миссией страны, которой эта церковь принадлежит».

Эту типично романтическую идею «миссии» Русской церкви фон Баадер обосновывает тем, что необходимо преодолеть и объединить противоборствующие взгляды и явления, существующие в христианстве. Если для Западной церкви, «которую присвоило себе папство», характерны «притеснения», помешавшие свободному развитию «религиозной жизни и религиозного духа, веры и наук», а церкви, появившиеся после Реформации, погрязли в «анархии и развале», то перед Русской церковью стоит важнейшее задание: «Провидение решило так, что до этих времен Русская церковь осталась не затронутой этим европейским движением, которое дехристианизировало также и науки, и светское общество, и именно потому, что она смогла защитить древнюю кафоличность от двух ее главных врагов: папизма и протестантизма, — потому, что она не запретила, как Римская церковь, пользоваться разумом, но и не потеряла полностью контроля над ним и избежала бед, которые приносит злоупотребление им и которые постигли протестантов, — именно поэтому только она и может стать посредницей. Именно это, впрочем, с помощью наук, и необходимо сделать в России и для русских»