Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога. - страница 8

На самом деле одним из основных элементов тех представлений, на основе которых был создан Священный союз, было «религиозное главенство, или верховенство, «князя», властвующего и управляющего не только «Божией милостью», но и «Божией властью». Во времена Александра I государство зашло гораздо дальше, чем задумывали Петр I и Феофан Прокопович, подчинившие церковь «извне»: оно «вновь сознает себя священным и сакральным, притязает именно на религиозное главенство, навязывает собственную религиозную идею. Сам обер-прокурор как бы "вступает в клир Церкви", в качестве "местоблюстителя внешнего епископа"».

Задача провести эту программу в жизнь и дать ей выражение в конкретных фактах внутренней и внешней (в рамках Священного союза) политики была возложена на князя А. Н. Голицына (1773-1844). В 1805 году Александр I назначил этого вольтерьянца и франкмасона, известного своим эпикурейским образом жизни, обер-прокурором Святейшего синода. Речь идет о должности огромной политической, религиозной и культурной важности. Со времен Петра I и Духовного регламента 1721 года в этом чиновнике воплощалось подчинение церкви государству, а сам обер-прокурор к тому же мог оказывать значительное влияние и на жизнь других конфессий. Голицын, в огромной мере руководствуясь воззрениями и культурой эпохи Просвещения, ощущал себя призванным способствовать трудам Божьим на земле и в первую очередь с жаром занялся повышением уровня религиозной образованности клира, проведя реформу семинарий и духовных академий. В 1810 году в ведение обер-прокурора были также переданы функции надзора над религиозной жизнью неправославных: католиков римского и греческого обрядов, армян, евангельских христиан, лютеран, мусульман и евреев. Целью этого хода было сближение всех конфессий.

Через несколько лет, после того как улеглась буря наполеоновских войн, в 1816 году, написав знаменитое рождественское послание Александра I об исторической значимости Священного союза, Голицын становится министром просвещения. Таким образом он получил контроль над всей религиозной, духовной и культурной жизнью России. Он сохранил его и после того, как было создано единое Министерство духовных дел и просвещения, в подчинении у которого находился обер-прокурор Святейшего синода. А. С. Стурдза вспоминал позднее: «Краеугольным камнем этого нового сложного учреждения была идея о том, что между познанием божественного и мирского должна существовать неразрушимая связь, которая делает необходимым совершенное согласие между преподаванием того и другого. Именно ради этой цели все, что касалось как образования, так и религии, было передано под наблюдение единого органа, который руководствовался едиными принципами». Путем еще большего усиления абсолютизма и установления теократической формы правления российская власть времен Священного союза намеревалась поработить и совесть своих подданных и отчасти в этом преуспела. К тому же в погоне за тем, что де Местр назвал «великой химерой универсального христианства», Голицын активно вмешивался и в межконфессиональные отношения: взаимная критика и вероучительные споры могли помешать созданию союза, который мог бы объединить всех христиан. В этом смысле действительно символичным был созданный А. Л. Витбергом проект собора Христа Спасителя, поскольку, по словам архитектора, это была «молитва к Богу... самое посвящение его Христу показывало его принадлежность всему христианству».

При рассмотрении этого мистического синкретизма, этого утопического стремления к вселенскому христианству нельзя обойти молчанием пребывание в Петербурге такого заметного интеллектуала, как Жозеф де Местр, посла сардинского короля в царской столице с 1802 по 1817 год. Будучи посланником de facto низложенного суверена, который был вынужден на время французской оккупации покинуть Турин и отправиться на Сардинию, он в действительности ощущал себя посланником in pectore и Римского папы (пусть и сам папа был узником), и католичества в целом. Как это ни парадоксально, несмотря на то что де Местр склонялся к некоему мистическому синкретизму, не лишенному, впрочем, элементов римского католичества, которые были изначально присущи идеологии Священного союза, особое место в его идеях, определивших ход религиозно-культурной жизни России до 1820 года, было отведено именно традиционному римо-католичеству. К тому же он был близок к иезуитам.