Катон - страница 50

Договоренность была достигнута. Пиратские вожди тут же получили плату за переправу спартаковского войска, однако более Спартак их никогда не видел. Пираты обманули его, они увезли деньги и оставили восставших наедине с армией Красса в скудном провиантом Бруттии.

Пока Спартак проклинал алчность и неразлучную с нею лживость пиратов и тужил о своей участи, римляне перекопали бруттийский полуостров глубоким рвом и построили систему укреплений. Теперь восставшие оказались еще и в осаде. Пытаясь с боем пробиться через фортификационные сооружения противника, они потеряли около десяти тысяч воинов и совсем сникли. Пали духом все, но только не сам Спартак. Он еще раз проявил выдержку и находчивость. Его люди вырубили окрестный кустарник, сделали фашины, а когда на юге Италии словно по милости богов случилась ночная снежная буря, под шум стихии забросали хворостом ров и таким способом преодолели мощное препятствие, воздвигнутое на их пути неприятелем.

Оказавшись на свободе, Спартак повел своих людей к Брундизию. Разочаровавшись в возможностях Италии и дальше питать его восстание, он упорно обращал взор на портовые города. Вероятно, он хотел силой захватить италийские морские ворота и все-таки переправиться в Сицилию, а может быть, и в Иллирию. Но в разнородной общественной среде неудачи так же чреваты раздорами, как и большие успехи. От спартаковцев вновь отделился отряд недовольных, ядро которого опять-таки составляли галлы. Красс немедленно атаковал это дочернее войско, и, если бы не своевременная помощь Спартака, оно было бы истреблено полностью. Этот случай еще раз показал, сколь много значила для восставших личность вождя: все их победы одержаны под руководством Спартака, все поражения были на совести предавших его товарищей. Приблизились к пониманию роли своего лидера и галлы, но, можно сказать, приблизились на расстояние в две-три мили, и только: именно в таком отдалении от стана спартаковцев они поставили свой лагерь. Отметив это, Красс напал на фуражиров Спартака и постепенно увлек в схватку почти всю его армию. Однако из затеи римлян будто бы ничего не вышло; спартаковцы отбили атаку и с чувством победителей возвратились к своим шатрам. Но в лагере они узнали, что пока основные их силы гонялись по полю за римскими всадниками, несколько легионов обрушилось на галльский отряд, и он был уничтожен. Погибло более двенадцати тысяч бывших соратников Спартака.

Участь отделившихся галлов послужила уроком послушания для остальных восставших, что вновь укрепило дисциплину в их среде. Поэтому Спартак успешно совершал свой маневр отхода к Брундизию. Все попытки римлян вызвать его на бой или заманить в ловушку оказывались безрезультатными. Спартак не делал ошибок, зато сами римляне однажды увлеклись преследованием и слишком растянули войско. Заметив, что вражеский авангард оторвался от основных сил, Спартак стремительно атаковал его, тут же сбил с занимаемой позиции и обратил в бегство. Эта небольшая победа резко изменила настроение рабов, и они в который раз вышли из повиновения и потребовали от вождя вести их в решающую битву.

В эти дни произошло и еще одно событие, подтолкнувшее обе стороны к генеральному сражению. Существенным фактором, ускорившим развязку войны, стало появление в Италии Помпея Магна.

Карьера этого человека была уникальна для римлянина, но в то же время сам он подобно Крассу являлся типичным продуктом своего века. Правда, это был совсем иной продукт. Помпей резко отличался от Красса темпераментом, пристрастиями и другими личностными характеристиками. Сама эпоха, будучи переходной, содержала в себе клубок противоречий, скручивающих и сгибающих людей самым замысловатым образом. Из богатого человеческого спектра, рожденного республикой, она создавала единый тип человека в угоду непритязательному грядущему веку, и совсем непохожих друг на друга людей вела к одному итогу, но разными путями.

Гней Помпей происходил из не очень знатного рода, но, тем не менее, отец его был консулом. Старший Помпей получил известность в качестве полководца, и талант полководца он передал сыну, но еще больше его знали как ненасытного корыстолюбца, и это сильнее сближало его с Крассом, нежели с кровным потомком, однако если Красс полз к богатству на брюхе с любезной улыбкой на лице и кинжалом за пазухой, то Помпей Страбон ступал по головам. Поэтому его так ненавидели солдаты и все простые люди, что во время святого вообще, а для римлян - в особенности погребального обряда тело Страбона, сраженного молнией - видимо, богов он тоже изрядно допек - было сброшено с ложа и осквернено. Но Помпея-сына люди любили столь же сильно, сколь ненавидели отца. Молодой человек был хорош собою, весь его облик источал благородную величавость, лицо светилось живыми умными глазами, волнистые волосы, изящно откинутые назад, создавали ему достойное обрамление. Гней был настолько приятен в обращении, что люди, имевшие с ним дело, испытывали чувство благодарности даже тогда, когда сами оказывали ему услуги. Впрочем, он редко оставался в долгу. При таких располагающих внешних данных Помпей еще обладал быстрой сообрази-тельностью, приятельской обходительностью, честностью, ловкостью в военных упражнениях, чувством меры и удачливостью. Он был настолько везуч, что даже женщины любили его за достоинства, а не за пороки, и в старости писали мемуары, в которых звучали трогательные вздохи об их нежной привязанности к великому человеку. А однажды ему, тогда еще юноше, удалось унять бунт в отцовском войске и примирить разгневанных солдат с нелюбимым полководцем.