Катон - страница 51

При всех своих благих качествах, он еще был склонен к дерзновенности и мог совершать нестандартные поступки. Поэтому во время гражданской войны Гней Помпей, будучи молодым человеком в ранге всадника, объявил себя полководцем и в Пицене, где находились его поместья, навербовал целое войско. Приняв сторону Суллы, он разбил три неприятельских войска, а при встрече с консулами, нанес поражение одному из них, тогда как армия второго добровольно перешла под его командование. Сулла назвал его императором и чуть позже дал ему прозвище Магн, что значит Великий. Он и в дальнейшем оказывал молодому полководцу особые знаки внимания и обязательно вставал при его появлении. Когда Сулла воцарился в Риме, он отблагодарил Помпея браком с дочерью своей жены от предыдущего мужа, которая уже была замужем и ждала ребенка. Чтобы принять подарок диктатора, Гней бесцеремонно выгнал из дома собственную жену. В дни преследований политических врагов Суллы Помпей был сравнительно мягок сердцем и по возможности старался спасти людей от расправы, но если диктатор требовал, то - убивал. Далее он сражался в Сицилии и Африке и сумел отвоевать эти страны у марианцев, после чего изъявил претензию на триумф. По закону триумфатором мог быть только полководец консульского или преторского ранга, Помпей же все еще оставался простым всадником, поэтому Сулла возразил ему. Тогда молодой самородок бросил вызов самому диктатору. "Имей в виду, - сказал он ему, - что больше людей поклоняется восходящему солнцу, чем заходящему". Сулла был достаточно умен, чтобы не затевать войну из-за пустых амбиций, и, прикинувшись восхищенным дерзкой смелостью юного наглеца, воскликнул: "Пусть празднует триумф!" Так, впервые в истории Рима высших почестей удостоился не государственный деятель, облеченный полномочиями от имени сената и народа, а частный человек, оказавший услугу диктатору. Во время торжественной церемонии недоброжелатели пытались спровоцировать конфликт и даже подговорили некоторых солдат освистать полководца, однако Помпей и на этот раз сумел с честью выйти из всех передряг и произвести благоприятное впечатление на народ и сенаторов.

После столь громкого и необычного успеха Помпей не выказал желания домогаться государственных должностей, хотя обладал таким влиянием, что во многом благодаря его ходатайству стал консулом Эмилий Лепид. Гней пренебрегал традиционной карьерой, предпочитая оставаться чем-то особенным, стоящим в стороне и как бы возвышающимся над республиканскими обычаями и законами. Однако элементы зазнайства сочетались в нем с благородством. Так, например, когда умер Сулла, в последнее время конфликтовавший с Помпеем, и мнения граждан относительно посмертных почестей диктатору разделились, Гней решительно вступился за честь бывшего патрона и обеспечил ему пышные похороны.

В дальнейшем сенат неоднократно назначал Помпея экстраординарным командующим республиканскими войсками, и тот всегда оправдывал доверие властей.

Таким образом, и Помпей, и Красс имели большой вес в Риме, приобретенный не на службе у государства, а добытый новыми для римлян средствами. Но если Красс взгромоздился на вершину, карабкаясь по оплавленной в пожарах, окровавленной груде серебра и золота, то Помпей взлетел вверх на триумфальной колеснице славы. Несмотря на то, что триумф испокон веков являлся высшей мечтою всех римлян, слава Помпея существенно отличалась от славы Фурия Камилла, Папирия Курсора, Корнелия Сципиона или Эмилия Павла. Герои прошлых эпох были частью государства и частью народа, их победы являлись победами всех римлян и, прославляя их, граждане радовались также и за себя. А слава Помпея была как бы личной, он сражался будто бы за Суллу, затем - за сенат, но, по существу, каждый раз - за самого себя. Авторитет Помпея, как и влияние Красса, имел частный характер. Индивидуализм - вот что роднило этих людей.

И вот теперь Помпей Магн в качестве маститого полководца прибыл из Испании на борьбу со Спартаком. Красс считал, что он сам уже проделал всю подготовительную работу, для того чтобы одолеть восставших, и ему осталось лишь пожать лавры, потому он торопился разделаться с противником до вмешательства в дело Помпея, видя в нем не столько помощника, сколько соперника по славе. Спартак тоже не желал встречи с новым врагом, потому не стал противиться воле войска и приступил к решительным действиям. Правда, вначале он предложил Крассу переговоры в надежде на компромисс. Но римлянин презрительно ответил, что он привык приказывать рабам, а не переговариваться с ними. Тогда Спартак выстроил свою возбужденную и уже почти неуправляемую армию для битвы. Красс с готовностью повторил его маневр, и грянул последний аккорд этой войны.