Кавалеры Виртути - страница 66

Ц. Ланге «Освобождение Данцига»:

Время 19.00

Разрыв снаряда у самой стены, под окном вартовни, сбросил Домоня вместе с пулеметом на пол. Капрал, падая, сбил с ног Ортяна, который свалился в лаз, ведущий в нижний бункер. Когда он карабкался оттуда, потирая ушибленное колено и локоть, Цихоцкий и Чая разразились громким смехом. Домонь искоса посмотрел на них.

— В чем дело? — резким голосом спросил он. Он был уверен, что они смеются над ним, и это ему совсем не нравилось. — Так вам весело?

— Плакать не годится, пан капрал, — в голосе Чаи еще слышались нотки оживления, но сам он уже был серьезен, — хотя бы посмеемся, прежде чем получим свою пулю.

— Тебя и топором не убьешь, — проворчал Ортян, растирая болевший локоть. Он вышел в переднюю часть вартовни, и они вдруг услышали оттуда его тревожные крики.

Тяжелая дверь, укрепленная мешками с песком, была вырвана вместе с рамой и лежала, разбитая, снаружи, у последней ступеньки лестницы. Рядом виднелась широкая, еще дымящаяся воронка.

— Да, неплохо, — покачал головой Грудзиньский, — один под окном, второй у двери. Не хватает только третьего, в середину.

Они быстро принялись закладывать вход, используя для этого оставшиеся, еще не разорванные осколками мешки с песком и массивную доску от стола. Работали торопливо, потому что первая вартовня уже предостерегала их по телефону. Плютоновый Будер кричал из трубки, что на них идут, поэтому капрал Грудзиньский расставил остатки команды у амбразур, а Домоню приказал охранять забаррикадированный вход. Через минуту вартовня уже гудела от выстрелов.

После отхода поста «Паром» они находились, в значительно более трудном положении и отражали уже вторую атаку, направленную непосредственно на их позиции. Перед ними были только лес и неприятель. Первая вартовня была, правда, более выдвинута вперед, но находилась почти посредине полуострова, в добрых двухстах метрах от них, и могла в случае опасности помочь им только обстрелом флангов врага. Однако каждая атака угрожала также и ей, поэтому лучшей обороной для них было совместным огнем удерживать немцев на далеком предполье, и, как только первые группы атакующих оказались в поле зрения защитников, они открыли огонь.

Грудзиньский направил огонь тяжелых пулеметов на отряды, атакующие широким фронтом с прежних позиций группы поручника Пайонка. Немцы оборудовали там пулеметные гнезда и поддерживали наступающие на вартовню группы. Пули скрежетали о стену, защитники слышали их неприятное жужжание, и Сковрон время от времени напоминал своему второму номеру:

— Прячься, иначе в тебя попадут.

Атака была сильная. В лесу — ни зги не видно. Это давало атакующим дополнительную защиту, поэтому они бежали довольно быстро, но на открытом пространстве замедлили свой бег, а через несколько метров пулеметный огонь прижал их к земле. После неудачи трех больших штурмов и нескольких более мелких атак немцы шли уже не так смело, как прежде, хотя и казалось, что они жаждут любой ценой решить исход сражения еще до наступления ночи. Унтер-офицеры ежеминутно поднимали солдат, но те продвигались вперед на незначительное расстояние, потому что вновь залегали уже через несколько шагов. Гданьские хаймверовцы тоже не слишком рвались в бой. «Герои» ночных нападений на польские рестораны, на одиноких прохожих, почтальонов и студентов, мастера кастетов, железных палок, осуществлявшие бандитские налеты на редакции и типографии польских газет, на школы и учителей, проявляли гораздо меньше запала перед стволами польских пулеметов. Их заверили, что Вестерплятте падет в течение нескольких минут, гауляйтер Форстер уже даже включил Гданьск в состав великого рейха, но его преторианцам не удалось преподнести обещанного фюреру подарка…