Кавказ в воде - страница 14

— Ийесть, товарищ сержант!

У тех, кто проснулся сон сразу не идёт, некоторое время нужно и лясы поточить:

— И что вы так топите?

— Жар костей не ломит!

— Надо же оптимальную тэмпературу поддерживать, тыкскызыть, приемлемую.

— Ну, п`ям как в па`илке, ёпти, — повторил Владик, — ни поспать, ни отдохнуть по-человечьи.

— В итоге нервы расшатываются, — вставил Рома, — психика, таки, страдает.

Из сумрака вылетают не раз битые фразы:

— А что, за ночь пропотел, утречком полотенчишком обтёрся, и — чистенький!

— Тоже вегно, ёпти.

У артиллеристов долбанула самоходка. Слышно как крупнокалиберный снаряд со специфическим звуком штопором буравит небеса, и через минуту-другую эхо доносит с гор долгое эхо разрыва.

— Это называется точечный удар, — произносит кто-то во тьме, — минут через десять ещё будет.

— Ладно, мужики, давайте спать.

— Только сон приблизит нас к увольнению в запас…

Рано утром, утершись ветхими полотенцами и придав с помощью артиллерийской ветоши донельзя стоптанной обуви подобие чистоты, личный состав группировки вышел на построение. В это время демократичные менты с молодыми армейскими «дедушками» только-только начинают просыпаться, потягиваться, наиболее смелые, в смысле — не боящиеся холода, идут на узкую: в два прыжка перепрыгнуть можно, но очень бурную горную речку сполоснуть кончики пальцев в ледяной воде.

Рома между делом мужественно стирает в речке с обледеневшими бережками свои трусы с тельняшкой и, изрядно посвежевший, вывешивает на палаточных растяжках для просушки.

— До завтра высохнут, — дышит в застывшие ладони Роман. На лице его светится полное удовлетворение от проделанной полезной работы.

В самой палатке тоже происходит шевеление — уборка-приборка-печка-чайник.

— Оп`с! — К Владу подошёл тот самый сержант Сергей, кончиками чистых пальцев снял с лацкана его куртки нечто микроскопическое, — Бэтр!

— Что за «бэтыг»? — Недоумевает Владик.

— Вошь.

— Да ну нах`ен! — Влад не желает верить живому факту.

— Смотри.

— А почему «бэтыг», Сегёга? — Спрашивает Влад, разглядев на ладони у срочника микроскопическую животину, и убеждается что это не шутка, — в`оде не было у меня никогда.

— Это, Владик, вошь шовная обыкновенная, — со знанием дела объясняет, вероятно съевший в этом деле уже не одну собаку, сержант, — восемь ножек у неё как у БТРа и живёт во швах одежды.

Кстати, собаки в отряде были, аж две злющие штуки. Бойцы их привезли из Дагестана. Через неделю кавказские овчарки пропали без вести и без шума, поиски опытных оперативников ни к чему не привели. Ни следа! Особо проявляли старание в поисках разведчики из ДШР. В итоге все знакомые солдаты дружно сошлись во мнении, что здесь явно просматривается пресловутый чеченский след. В отряде закипели страсти, появился лишний повод для мести.

— Ух ты-ы, — восхищается Влад, — вошь!

Кто-то из солдатиков заносит в палатку котелки с ещё тёпленькой, водянистой, но весьма, надо признать, питательной и полезной гречневой кашей:

— Кушать подано! — поставив посуду прямо на нары и вытерев руки об куртку, воин проявляет живейший интерес, — что, господа, вошь нашли? — При этом особо чистоплотные и те, кто только что проснулся, начинают аккуратно сворачивать свои постельные принадлежности: замусоленные спальные мешки и плащ-палатки, подальше, к изголовью. Матрасы… матрасов с простынями нет и не было, — в печку бросьте насекомое, нах, так оно размножаться не сможет.

— Ох, и вредная же эта тварь…

— Кто мою ложку слямзил!?

— …В местных условиях плодится в неимоверных количествах.

— Потрясающе!

— Чайник готов?

— Все жизненные соки у нормального человека выпивает.

— Обалдеть!

— Хлеба нарежь, нах.

— А где мясо?

Рома, кажется, всё-таки не выспался, потому как, судя по интонациям, весьма раздражён:

— Повторяю таки вопрос: кто слямзил мою ложку!? — брезгливый, однако, человек этот Рома: никак чужой ложкой лопать не может. Оно и понятно: мытьё ложек чаще всего сводится к тщательному облизыванию.

Но Ромины мелкобуржуазные вопросы никого не волнуют:

— А мясо — в чеченском Смольном[5], нах.

— Ну ладно, — бурчит Рома, накидывая на себя куртку, — схожу, тушенку принесу.