Кавказская слава - страница 10

Не желая отставать от товарища, Ван-Гален еще раз похвалил дом. Мадатова объяснила, что селение Аветараноц – давнее родовое гнездо семьи ее мужа. Шахназаровы живут здесь уже более века. Тут дон Хуан постарался укрыть улыбку, вспоминая давность своего рода, который он уверенно выводил от соратников самого Сида Кампеадора [10]. Но дальше разговор пошел куда живей и интересней.

– Здесь живут не одни армяне. Мусульман становится все больше и больше. Они пришли сюда в середине прошлого века и не хотят уходить. Муж считает, что дядя его, которому он обязан многим, рад был бы видеть их по ту сторону гор.

– Вы говорите о племени Джеваншир? – Новицкий аккуратно вставил свой вопрос в паузу.

– Да, Сергей Александрович. Их пустил сюда отец мелика Джимшида. Шахназар Второй выделил им небольшой клочочек земли, чтобы они могли отгородиться от преследовавших их врагов. А теперь крепость Шуша нависает над всем Карабахом.

– Эти Джеваншир – мусульмане? – спросил Ван-Гален и, когда княгиня кивнула, заговорил оживленнее. – То есть у вас тоже была конкиста, завоевание. Арабы пришли в Гранаду, переплыв Гибралтар, укрепились там, а после оттеснили нас под самые Пиренеи. Два века Испания собирала силы, чтобы потом погнать нечестивцев на юг. Я понимаю, вы тоже устроили свою реконкисту. Я знал, что приехал в нужную мне страну. Я был уверен, что двигаюсь в правильном направлении…

Он оборвался, увидев, как переглянулись Мадатова и Новицкий.

– Я, наверное, говорю слишком много, – Ван-Гален постарался закруглить свою пылкую речь.

– Мы слушаем вас с интересом, майор, – сказала Софья Александровна и вспыхнула замечательною улыбкой. – Вам бы побеседовать с меликом Джимшидом, дядей моего мужа, увы, ныне покойным. Уверена, вы бы поняли друг друга, даже если бы вы говорили по-испански, он по-армянски. Но сейчас события разыгрываются иначе.

– Однако вы, русские, двигаетесь на юг, точно так же, как мои кастильские предки.

– Это большая страна, дон Хуан, – повернулся к нему Новицкий. – Пространство между двумя морями, Каспийским и Черным, от Кавказских гор и до Аракса – наверное, больше половины целой Испании. И заселено очень плотно. Куда же двинутся люди, если мы выгоним их с обжитых мест?

– Там, у нас, на запад отсюда, те мусульмане, те евреи, что хотели остаться в Испании, приняли христианскую веру. Остальные же… кого затоптали кони испанских рыцарей, кто успел – перебрался назад в Марокко… Извините, ваше сиятельство.

– Ну что вы, дон Хуан. Я уже говорила вам – здесь идет война. Потому и охрана в доме, потому и я сижу в своих комнатах пленницей и выезжаю прокатиться только в сопровождении мужа. Это бывает редко, но я успеваю заметить и мертвые, изуродованные тела, и разрушенные жилища. Слушаю вопли обесчещенных женщин, пытаюсь помочь несчастным сиротам. Думаю, меня мало чем уже можно испугать или ошеломить. Дело в другом. Я не уверена, что император Александр… Напротив, я могу утверждать искренне, что он совершенно не хочет завоевывать эти земли. Его Величество готов – принять их вместе с народом их населяющим.

– Да. И кто спросит народ, когда ему и так предлагают самое лучшее, – не удержался Новицкий.

– Фу, Сергей Александрович! Вы всегда ухитряетесь вывернуть чужие слова и намерения. Разве мелики Джимшид и Фридон не приезжали к императору Павлу? А еще раньше в Петербург наведывался грузинский царь Ираклий Второй. Да не единожды. И даже Панас-хан джеванширский отправлял посольство к императрице Екатерине.

– Но если они все так страстно желали сделаться русскими, – заговорил Ван-Гален, тщательно подбирая слова. – Почему же тогда так сопротивляются их соплеменники?

– У нас большая страна, дон Хуан. Дон Серхио, – Софья Александровна лукаво улыбнулась Новицкому, – уже напоминал нам об этом. Нельзя сказать, что она населена народом, но только – народами! Десятками, а может быть, сотнями, если судить по языкам, на которых они общаются. Каждый народ хочет оставаться самим собой. Каждый народ пробует выбрать свой особенный путь.

– Причем пути эти, господа, весьма и весьма извилисты.

Новицкий потянулся к столу, и тут же невесть откуда выскочивший слуга схватил кувшин, спеша наполнить чашу напитком, освежающим рот и горло.