Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма - страница 24

Что-то произошло. Атмосфера на границе вдруг внезапно изменилась – от всеобщей усталости до непонятного страха. Люди были чем-то встревожены, перебегали от одного автомобиля к другому и с видом заговорщиков собирались в небольшие группы. По длинной очереди из автомобилей быстро распространялись какие-то плохие новости. Я опустил стекло.

– Путч в Москве! – воскликнула женщина, ни к кому конкретно не обращаясь.

Люди бросились к радиоприемникам в машинах.

– Танки на улицах! – закричал кто-то пронзительно.

– Массовые аресты!

– О, Боже!

Пассажиры в панике то садились в свои автомобили, то вылезали из них.

Несколько людей, сбившись в кучку вокруг стоявшего впереди синего «опеля», слушали, как водитель переводил новости, передаваемые немецкой радиостанцией.

– Они говорят, что Горбачев подал в отставку в связи с плохим состоянием здоровья, – переводил водитель. – Управление страной взял на себя Комитет по чрезвычайным ситуациям. Корреспондент сказал, что за этим стоят сторонники жесткой линии в КГБ. – Горбачев мертв, – добавил он печально. Было неясно, являлись ли эти слова все еще переводом новостей или водитель уже делал собственные заключения.

– Нет, – сказал один из подошедших к группе позже, – польское радио сообщило, что Горбачев находится под домашним арестом в Крыму.

– Если Горби все еще жив, – вмешалась в разговор удивительно хорошо одетая женщина, – он должен бежать из страны.

Похоже, никто из присутствующих по-настоящему не знал, что же на самом деле происходило в Москве. Я крутил ручку настройки своего приемника, но смог поймать только немецкие станции, передачи которых были мне непонятны, кроме случайных вкраплений слов «Москва» или «Россия».

Люди продолжали дискутировать, прерываясь лишь на то, чтобы продвинуться вперед на несколько корпусов машин, поскольку движение очереди как будто несколько ускорилось.

Возможно, офицеры таможенной службы были также озабочены новостями из Советского Союза и давали отмашку на проезд автомашин без особо тщательного досмотра и обычных в таких случаях требований небольшого вознаграждения.

Стоящая в очереди впереди меня женщина повернулась к облаченному в зеленую форму пограничнику и с дрожью в голосе, почти рыдая, спросила, что, несомненно, было на уме у каждого жителя Восточной Европы:

– Что же произойдет с Россией? И что теперь будет с нами?

Вплоть до сегодняшнего дня я воспринимал события в России как некие приглушенные раскаты с далекой и негостеприимной планеты, передаваемые через спутник в виде сюрреалистических звуковых вставок в вечерних новостях «Си-Би-Эс». Однако кремлевские политические перевороты внезапно неприятно отозвались рядом с моим домом и породили вполне осязаемый страх у окружающих меня людей.

В этот теплый и влажный полдень вершилась сама история. И в момент, когда 19 августа 1991 года пограничник поставил в моем паспорте въездную визу, я повернулся спиной к Западу и присоединился к рядам восточных европейцев, ожидающих решения своей дальнейшей судьбы.

Скажи мне кто-нибудь в тот день на польско-германской границе, что через несколько лет Горбачев будет расхваливать по американскому телевидению закусочные «Пицца-Хат» или что я буду заниматься анализом графиков прибыльности российских краткосрочных казначейских векселей для газеты «Уолл Стрит Джорнел», я умер бы тогда от смеха.

Тем не менее все это произойдет, и очень скоро. Москва в глазах всех, кроме самых закоренелых скептиков, не была больше сердцем империи зла, а превратилась в вселяющий надежды центр получения прибыли, возрастающая значимость которого была специально отмечена в финансовых заключениях многонациональных корпораций. Россия больше не была империалистической державой, склонной к экспансии и порабощению Польши, а стала растущим рынком с законно избранными демократическими лидерами. Даже русских теперь называли «новыми русскими» – новообращенными капиталистами, лишенными прошлых грехов.

Тем временем в Северной Америке в ответ на изменившиеся обстоятельства появилось новое поколение экспертов по России. Эти мужчины и женщины концентрировали свое внимание больше на русских долговых финансовых обязательствах, чем на ядерных бомбах. Поборников «холодной войны» оттеснили финансовые менеджеры, и ветеранам бесконечных тайных кампаний против Кремля пришлось с горечью удалиться в свои консервативные мозговые центры или на отдых во Флориду. Россия, как теперь говорили, отказалась от своей тысячелетней традиции автократии и агрессии и входит в западную орбиту, по крайней мере, в сфере банковско-финансовой деятельности, которая не признает никаких границ и ограничений, а рассматривает все процессы только с позиций размера прибыли и роста стабильности.