Кенар и вьюга - страница 15
«Решительно не могу ничего вам обещать».
«А если я предложу вам десятикратную цену?»
«Даже в этом случае, поверьте мне…»
«Значит… Значит, ни малейшей надежды?»
«Весьма сожалею, но не смею вас обнадеживать. Чтобы попался второй такой же бриллиант, должно свершиться чудо… Разве где-нибудь в царской сокровищнице…»
Барон протянул ювелиру визитную карточку с золотым тиснением: «На тот случай, если чудо свершится, любезнейший! Мы живем в мире, в котором возможны самые удивительные чудеса…»
Каков барон, мадам! Оставил адрес, еще раз заверил, что никакая сумма его не затруднит, и ушел. Прошел год, прошел второй, третий. Ювелир время от времени получал письмо, которое напоминало ему, что далеко-далеко, на плантациях какао и сахарного тростника, живет человек, которого он может осчастливить. Но второго такого бриллианта не было. Чем не тысяча и одна ночь!
А года через три объявляется неожиданно русский князь, бежавший во время революции из России и сумевший прихватить кое-что из фамильных драгоценностей. Он предложил ювелиру несколько редких камней, среди которых оказался двойник бриллианта, купленного латиноамериканцем.
«Этот камень я беру», — говорит ювелир.
«Этот, мсье, не продается, он связан с семейным преданием».
«Никаких преданий, он мне нужен, я заплачу сколько вам будет угодно, у меня есть клиент, который не торгуется».
Русский князь в конце концов согласился уступить бриллиант за цену, в восемь раз превосходящую ту ас-тро-но-ми-чес-ку-ю сумму, которую заплатил латиноамериканец!
Уверенный, что счастье в его руках, владелец ювелирного магазина поспешил дать телеграмму в Америку, извещая плантатора, что чудо свершилось. Он рассчитывал на солидный барыш и громкую рекламу для своего заведения. Но латиноамериканец пропал. Точнее, его никогда и не было. Только через два года разорившийся ювелир догадался, что нищим он стал из-за того же самого камня, который продал когда-то барону. Но предъявить формальный иск оказалось невозможным. Все сработано чисто — не подкопаешься.
Феноменально, не правда ли?
Оскар слушал рассказ с горящими глазами. Гортензии сделалось страшно. Вулкэнеску два раза касался ее руки, и ей казалось, что его пальцы оставляют метку. Женщина не отводила взгляда от его налитых кровью сумасшедших глаз и почти не слышала, что он говорит. Она не смогла бы сказать, была ли подчинившая ее сила добром или злом…
— Весьма забавно! — голос ее прозвучал предательски высоко: раскрасневшись, она попыталась откашляться.
— Вы находите? А как на ваш взгляд, уважаемый Оскар?
— Гениально задумано, вы правы… Не хотите ли пройтись с нами по винограднику?
— Разумеется. Если мне будет позволено, я признаюсь, мадам, что решился навестить вас именно ради этого. — Вулкэнеску повернулся к Оскару: — Ты сказал жене?
— О чем он должен был мне сказать? — спросила Гортензия.
— Я хотел сделать Гортензии сюрприз, — смущенно промямлил Оскар.
— Что же это за сюрприз? Может быть, вы все-таки посвятите меня в вашу тайну?
— Мадам, «Колумбиана» готова взять ваш виноградник в аренду.
— С каких это пор ваша компания занялась виноградарством?
— Собственно, речь пойдет не совсем о виноградарстве.
— Тогда о чем же? Помнится, вы говорили, что изыскания в этих краях ничего не дали.
— Действительно… Как бы ни была богата страна, нельзя же рассчитывать, что, где ни копнешь, из земли брызнет нефть! Но попробовать все же стоит… Новая техника позволяет добиваться неслыханных результатов! Если нас ждет удача, вы, разумеется, получите хорошие проценты.
— Я, уважаемый, и не подумаю продавать виноградник! — отрезала Гортензия. — Могу предложить вам спелую гроздь, извольте…
— Никто не собирается лишать вас виноградника…
— Тогда я не понимаю…
— Мы просим отдать нам в аренду недра под виноградником, мадам. Все, что на поверхности, по-прежнему останется вашей собственностью. Вы можете выращивать все, что вам вздумается, нас это не касается. А то, что мы найдем «в подвале», вы меня понимаете… будет приносить доход и вам, как законным владельцам…
— Неужели вы думаете, что, когда вся земля будет залита нефтью, на ней можно будет выращивать виноград?