Кентская красавица - страница 12

— Я действительно хочу вернуться.

— Нет. Вы не можете отказать мне. Сэр Беркли сказал, что вы мне покажете все, что я захочу. Я хочу осмотреть местность вокруг усадьбы.

— Вы могли бы сами продолжить осмотр?

— Конечно нет. И молодая леди поможет мне. От и до. Как можете вы, о жестокая Кентская Дева? Кроме того, я и правда хотел бы болтать на местном наречии. Вырвите мое сердце, но если я это дело возьму в свои руки, а они почувствуют, что я иностранец, они заклеймят отпрыска Витстайбла.

Я засмеялась.

— Нужно ли что-нибудь добавить?

— Нет, я убеждена.

Я протянула ему руку, и мы торопливо пошли по дороге.

Так мы и шли, держась за руки, а потом смеялись, распахнув дверь бара.

Несмотря на открытие усадьбы для посетителей, деревенский бар так и остался, подобно всей Кентиш-Мейд, прежним, как будто и не прошло трех столетий. На вывеске все еще красовалась девушка в апостольнике. Коновязь находилась с другой стороны дома, на украшенной шляпками гвоздей двери. Пол в баре был каменный, и каждый день хозяин посыпал его опилками. Решетчатые окна, балки на потолке, солидная барная стойка из дуба. Не соответствовала этому только сирена (здесь находился главный штаб Пенфорда по наводнениям), расположенная между высокими дымоходами времен Тюдора. На стенах висели легкомысленно и свободно ягоды и ветви хмеля, несколько колосьев тяжелого ячменя урожая этого года и соломенная кукла-оберег от злого глаза. Группа сельских рабочих сидела на дубовой скамье. Виднелась одинокая фигура человека в углу бара, сидевшего лицом к двери.

— Привет, Шарлотта, — разворачиваясь и вставая, сказал Билл Напьер. Он произнес это нейтральным голосом, бросив изумленный и пристальный взгляд сначала на меня и только потом на Робина. Он свысока посмотрел на Робина и несколько возбужденно и сердито на меня: — Хотите выпить?

— Мы как раз за этим сюда и пришли, — ответил Робин за меня. — Не желаете присоединиться?

— Спасибо, я только что. — Он бросил мимолетный взгляд на часы, висевшие над стойкой. — Мне кажется, совсем не здорово выпивать в середине дня, — сказал он сердито, обращаясь ко мне как к маленькой девочке.

Я ничего не ответила. Я находилась в обществе двух мужчин, считая Робина.

— Билл — нефтяной эксперт, — представила я его. — Вы, вероятно, заинтересовались бы и взяли его сторону. И Робин — репортер «Кентского вестника».

— Ты пугаешь меня, моя девочка Чарли, — прошептал невнятно Билл. — К сожалению, я не могу находиться здесь больше, мистер Гиллеспи, чтобы дополнить картину.

— Это правда, вы имеете работу, чтобы ее делать, сэр, — ответил Робин.

— Пожелайте мне, сэр, прекрасно чувствовать себя девяносто лет, — сказал Билл, вытаскивая руки из карманов; глаза его сузились, он внимательно вглядывался в даль, за решетчатое окно, словно кого-то выискивая и делая вид, что несчастная нефтяная скважина заставляет его идти работать.

Робин, вставая с табурета у барной стойки и сделав бармену какой-то жест рукой, присел рядом.

— Что мы будем пить?

Сначала у меня было желание заказать лимонад, но я проклинала сидящего напротив Билла. И, решившись на компромисс сама с собой, остановилась на сидре.

Робин заказал два.

— Бутылочный, — внезапно, как будто мимолетом, вставил Билл. — Сидр из бочек слишком крепкий. — И снова, как бы делая выговор, сказал: — В нем алкоголя столько же, сколько и в пиве. Разве что только есть еще и мякоть.

— Она — Кентская Дева, сэр, — улыбаясь мне, сказал Робин. — Она прекрасно знает и местный хмель, и местные яблоки.

Билл удивлено поднял бровь, и я подумала, что он ответит такой же колкостью. Внезапно он вытянулся. До его ушей, так же как и до моих, донесся слабый цокот копыт лошади, несущейся по дороге. Так как я жила в сельской местности довольно долго, то по звуку копыт я могла различить количество лошадей и были ли они с всадниками или нет. И даже манеру скакать разных всадников. Я знала, даже не оборачиваясь, что идут две лошади, одна — ведущая, с наездником, другая — без.

Тем не менее я повернула голову, потому что увидела, как изумленное выражение промелькнуло на лице Билла. Я также заметила, как к его лицу прилила кровь, он зарделся, отчего его загар сделался еще темнее.