Кладбище прибыли - страница 14

— В этот раз ни одна пиявка ко мне не присосется, — бормотал Оррик, — ни один паразит не поживится на моих вложениях.

Васкин осмотрел богатую обсерваторию, увешанную картами и схемами. Особенно привлекал внимание астрономический шар из осмоленного глаза мегалофина с картой звезд. Сфера в три раза превышала рост любого дуардина. Сапфировой окраски плитка под ногами отображала созвездия и движение жил эфирного золота. На резном потолке было нарисовано небо, неотличимое от настоящего. Эфироматические лампы и генераторы тени могли создавать самые различные погодные условия от безоблачного рассвета до грозового заката. Сенешаль покачал головой. Богатство Оррика не поддавалось исчислению, но он алкал большего. И не желал с кем-либо делиться.

— Значит, никто за ними не последовал, милорд? — спросил Васкин.

Оррик отмахнулся от вопроса.

— Если бы последовали, это означало бы, что ты допустил оплошность. Я говорил тебе действовать по плану, держать язык за зубами. Но стоило мне выкупить долг броненосца, и вот уже половина небесной гавани толкует о том, что я стал владельцем «Железного дракона».

— Скрыть подобные новости невозможно, — отметил Васкин. — Вы лишили клан Загримма прибыли. Даже если остальные члены Лиги десяти гильдий закроют на это глаза, Загримм молчать не станет.

Оррик отставил эфироскоп и вперил гневный взгляд в сенешаля.

— Я подобного не потерплю. Что бы я ни делал, всегда налетят стервятники, чтобы отобрать у меня кусок. Это я иду на риск. Это я вкладываю свои средства в предприятие, но в конечном итоге часть золота попадает не в мои руки, а в чужие. Не потерплю!

— Такова плата за известность, милорд, — вежливо склонил голову Васкин. — Что бы вы ни делали, за вами будут следить. Вам достается орлиная доля — стоит ли волноваться по поводу объедков, что попадают к стервятникам?

Оррик выругался в бороду, его брови гневно сдвинулись.

— Деньги — мои. Прибыль — моя. Целиком. Ты понял меня, Васкин? Целиком! — пригрозил он и приблизился к крючконосому дуардину. — Ты стал удивительно мягкотелым. Не припомню, чтобы ты раньше давал поблажки этим паразитам. — Во взгляде торговца зародилось подозрение. — Быть может, поэтому ни один корабль не последовал за «Железным драконом»? Кое-кто знает, куда он направляется. И у этого кое-кого есть доступ к карте, но нет чести, раз он осмелился предать своего хозяина.

— Милорд, только мы и капитан Брокрин...

— Ах да, и еще тот, кому ты продался, — обрубил Васкина Оррик и пригрозил ему кулаком. — Написал для меня роль и убедил ее сыграть. Сперва впутал меня в свою игру, а потом подло продал с потрохами! Устроил театр с покупкой «Железного дракона», чтобы все задумались, куда же он отправился. А затем ты развернешь перед ними небесную карту! — Разъяренный торговец сверлил глазами сенешаля. — Выкладывай, шавка, — потребовал он, — кому ты меня продал? Сколько тебе заплатили?

Оррик замахнулся на сенешаля, но ударить не смог. Когда кулак хозяина и лицо слуги разделяла пара дюймов, торговец замер, словно все его тело сдавило невидимой хваткой. Его глаза округлились от ужаса и непонимания.

— Я никому ничего не сказал, — с укоризной проговорил Васкин, — и мне ничего не заплатили... пока.

Оррик силился вырваться из невидимой хватки. Он пытался что-то произнести, но с губ срывалось лишь испуганное бормотание.

— Но ты прав, — продолжал Васкин, расплываясь в улыбке, — ты превосходно сыграл свою роль. Ты купил журнал, взял на себя долги «Железного дракона» и убедил Брокрина отплыть к Кладбищу прибыли. — Улыбка сенешаля неестественно расползлась от уха до уха. — Тобой было так легко манипулировать. Но, опять же, жадность — слишком грубый инструмент и не требует большого мастерства, чтобы на нем сыграть.

Невидимая хватка отпустила Оррика, и торговец отшатнулся от сенешаля, его взгляд метался по обсерватории. Оррик нервно облизнул пересохшие губы: выбраться отсюда он мог, только миновав Васкина.

— Чт... что с тобой случилось? — спросил он.

Васкин захохотал. Его смех скорее походил на карканье вороны, нежели на глубокий и душевный смех дуардина. Сенешаль принялся увеличиваться в росте, а вместе с ним усиливался и ужас Оррика.