Кладбище прибыли - страница 15

— Много чего произошло. Васкин, которого ты знаешь, уже несколько недель как мертв, но ты этого даже не заметил, тебя ослепило мое обещание приумножить твое богатство.

Оррик продолжал пятиться — он двигался к стойке с ключами и молоточками для настройки эфироскопа.

— Кто ты? Что ты?

— Имя дает власть, — ответил Васкин, — поэтому имя я не назову, уж пойми. А вот что я... я могу принять любой необходимый мне облик.

Собеседник вырос на несколько дюймов. Его плечи начали расширяться, а худощавая фигура — раздуваться.

Оррик уже дотянулся до стойки с инструментами. Он завел руку за спину и пытался нащупать что-либо, что мог использовать как оружие.

— Не стоит этого делать, — предупредил Васкин. — Тебе предстоит сослужить мне еще одну службу. Загримм и остальные не преследуют «Железный дракон», поскольку верят, что корабль — приманка. Кто-то по секрету нашептал им, что ты отправишься на другом корабле, — сказал сенешаль, и его неестественная улыбка стала еще шире. — Они не знают, в чем твоя задумка, но уверены: она настолько прибыльная, что ты лично решил возглавить экспедицию.

— И возглавлю! — взревел Оррик.

Он выбросил вперед ладонь с зажатым в ней ключом, кинулся на Васкина и замахнулся импровизированным оружием, целясь в голову.

Васкин в ответ лишь поднял руку. Из растопыренных пальцев, озарив комнату, выстрелила электрическая дуга фиолетового цвета. Магический заряд вошел в металлический инструмент и просветил Оррика насквозь. Торговец закричал, его кожа почернела, борода вспыхнула. Дуардин сделал еще один шаг, затем рухнул на пол.

Васкин посмотрел на обугленного дуардина.

— Что ж, раз от тебя пользы не будет, сыграть твою роль придется мне.

Последнее, что увидел Оррик затухающим зрением, — измененная фигура Баскина завершила метаморфозу, превратившись в точную копию его самого.

— Но не волнуйся, — поддразнил Йоширо, — никто не наживется на Кладбище прибыли. Это я тебе обещаю.

Йоширо спускался с верхних ярусов Барак-Зилфина в глубины порта, держась теней. Он двигался незаметно, но чем дальше уходил он от солнечной стороны, тем меньше соблюдал осторожность. Он не зря принял облик Оррика Златорукого. Он хотел, чтобы его заметили. Хотел, чтобы за ним проследили. Он хотел убедить каждого, в ком было хотя бы зерно сомнения, что «Железный дракон» — не более чем приманка. Йоширо требовалось приковать к себе достаточно внимания, но и не чересчур много. Во всяком случае, пока.

Чародей-перевертыш задержался у ниши возле мастерской механослесаря и встал спиной к улице, стремясь выглядеть совершенно неброским. Конечно, дорогие сапоги из драконьей кожи плохо сочетались с потрепанной накидкой, и очень уж выразительно смотрелся скрывавший лицо капюшон. Йоширо знал: за ним следили. По меньшей мере три дуардина и грот-шпион, который пугающе хорошо справлялся со своим делом. Был и четвертый дуардин, не похожий на остальных. Те трое держались на почтительном расстоянии, но этот имел храбрость подобраться довольно близко. Йоширо подозревал, что он грабитель или же выискивает жертву для уличной банды. Так или иначе, он не был связан с преследователями, которые интересовали Йоширо. Чародею захотелось нырнуть в какой-нибудь темный проход и устроить четвертому неприятный сюрприз.

Внезапное жжение возле груди заставило Йоширо запустить руку в накидку и выудить оттуда осколок стекла, висевший на тонкой цепочке. Вглядевшись в осколок, он увидел не отражение Оррика, но жуткое лицо Кхорама. Взгляды чародея и заключенного в стекле проклятыша встретились, и осколок снова стал прохладным.

«Не стоит рисковать понапрасну. — Слова Кхорама проникали сразу в разум Йоширо. — Не здесь. И не ради каких-то мелких воришек».

Йоширо усмехнулся. Осколок был кусочком огромного зеркала в Сумрачной дали, и этот талисман позволял им переговариваться.

— Считаешь, моя сила настолько ничтожна, что ее не хватит расправиться с обычным вором? — прошептал он отражению Кхорама.

«Я считаю, что можно привлечь ненужное внимание, выставляя силу напоказ, — предупредил Кхорам. — Прибегать к магии, чтобы расправиться с торговцем, было излишеством. Повторять ошибку будет безрассудством».