Кладбищенский сторож.
В ту осень я работал сторожем на кладбище, перебравшись на новое место жительства не так уж и давно. Работенка сия не особо сложная, да и другой я не знал. Всю свою жизнь, мне уж так довелось, приходилось работать рядом с усопшими. Видимо, на роду написано...
Каждый вечер я видел, как по аллее проходила девушка, одетая во все белое. Она подходила к одной и той же могиле, садилась и сидела там до позднего часа. А когда та неожиданно исчезала, мне думалось, что она просто мерещилась, но следующим вечером незнакомка вновь возвращалась и усаживалась на то же самое место.
На третий день она пришла и осталась сидеть на могиле до самой ночи. Мне пришлось подойти к ней. Я спросил, почему она приходит сюда каждый вечер. Девушка посмотрела на меня тусклым безжизненным взором и сказала: "Я прихожу, потому что хочу быть ближе к дочери".
Ей было за тридцать, а её правильное симпатичное личико казалось кукольным.
- Ты по ней скучаешь?
Она утвердительно кивнула, опуская печальный взгляд. На пушистых ресницах появились слёзы.
- Мне её очень не хватает. Она являлась всем для меня...
Затем девушка кивнула на холодный могильный камень рядом с собой, смахивая рукой слезу, тяжело вздыхая, словно столетняя старуха.
- Судьба, увы, поступила жестока с нами, разлучив таким вот беспощадным образом.
Я поднял взор на небо, к сверкающим звёздам, и мне показалось, что в этой далёкой космической глубине, еще не оскверненной дыханием жизни, я смогу отыскать ответы на такие нужные вопросы... Почему? И в который раз понял, что в этом мире нет ни справедливости, ни правды, ни счастья, а существует лишь одно бесстрастное и равнодушие. Просто некий конвейер жизни и смерти.
- Сколько ей?
- На тот момент было тринадцать лет. Как раз прошло её день рождения, а после этого всё и случилось.
Незнакомка прикусила нижнюю губу, изучая белеющие, как и её платье, раскрытые ладони.
- Мы долго боролись с раком, и однажды даже подумалось, что победили, но... Потом была больница, а после... Болезнь в итоге оказалась сильнее.