Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - страница 29
Помочь холодному несовершенству
Создать красе твоей противовес.
Раджашекхара
* * *
В твоем присутствии — луну взошедшую не славят.
Где кожа светится твоя — там злата в грош не ставят.
При виде глаз твоих поблек цветок на глади зыбкой.
Сравнится ль амрита с твоей блистающей улыбкой?
Мы осмеяли Камы лук, твоей любуясь бровью.
Припомним истину одну, отринув многословье:
Создатель дивного творенья терпеть не может повторенья!
Неизвестные поэты
* * *
«Ножами я был изрезан,
камнями расплющен я был.
В огне меня жгли, топили
в воде, охлаждая мой пыл.
За эти заслуги — блаженство,
на бедрах прекрасной покоясь,
Обрел я!» — звенит бубенцами
на ней златокованый пояс.
* * *
Лицо — луна,
Рука — лилея,
Речь — амрита,
Уста — живая роза,
Сердце — камень.
Бхавабхути[231]
* * *
Живет в моем сознанье образ твой,
Как будто вплавлен он или оттиснут,
Как будто кистью вписан иль изваян,
Вдолблен, иль врезан, или врублен,
Иль вставлен, как алмаз в оправу,
Иль пригвожден, по воле Камы,
Божественными стрелами пятью;
Как будто крепко-накрепко вплетен
Он в нескончаемые нити мыслей.
Дхармакирти[232]
* * *
Любимый ушел, мое сердце ушло,
И сон мой ушел, и мой разум.
Бесстыдная жизнь! Отчего, мне назло,
И ты не ушла с ними разом?
Чакра
* * *
Ложе из листьев, сочащихся а́мритой,
Сорванных с древа в небесном саду,
Вместо подушки — луну в изголовье
Дай мне, подруга! Всю ночь Камадева
Жжет мое тело свирепым огнем.
Сердца светильник, зачем подливаешь
Масла в растущее пламя любви?
Соннока[233]
* * *
Твой милый — повеса, а ты, простодушная, вверилась
Слащавым ухваткам и вкрадчивой этой учтивости!
В глаза тебе разве не бросился пурпурный знак
На правой щеке у него, как от красной смолы?
Вчерашние шашни оставили эту отметину!
Видья[234]
* * *
Неизвестные поэты
* * *
На сотом поцелуе, на тысячном объятье
Прервали, чтобы снова начать свое занятье!
Не бойтесь, в этом деле судьи строгие,—
И те не усмотрели б тавтологии!
* * *
Природа сама разожжет и вскормит любовное пламя.
Зачем же мы пагубу терпим, внимая худым стихотворцам,
Что так раздувают, без ну́жды, свою никудышную страсть
В своих никудышных стихах?
Джаядева
Гита-Говинда[237]
Перевод В. Микушевича
Часть 1. Радостный Дамо́дара[238]
>1 «Небо в тучах, там тени, там тьма, вдоль тропинок деревья тама́ла.[242]
Ты во мраке домой через лес проводи боязливого, Ра́дха!»
Так направленным На́ндою в путь и над Я́муной в кущах укромных
Забавлявшимся тайной игрой слава Радхе и Ма́дхаве[239] слава!
>2 В обиталище духа воспевший Сара́свати,
Воспевая стопы несравненной Падма́вати[240],
Джаядева, который стихами прославился.
>3 Кришне великому верный и преданный,
Играми Кришны в душе зачарованный,
Слушай, взволнованный, слушай, внимательный,
Стих Джаядевы торжественно-сладостный.
>4 Звук со смыслом в стихе сочетать одному Джаядеве под силу.
В сложном Ша́рана понаторел, и в глаголах — Умапатидхара.
Искушенный в любовных стихах, превосходит Гова́рдхана присных.
Все, что нужно, уловит на слух царь поэтов, разборчивый Дхо́я.[244]
Песня 1. Гимн десяти авата́рам[245]
Во время потопа хранящий великую Ве́ду,
Божественный челн, приносящий победу,
Ке́шава дивный в образе рыбы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Опора вселенной, которой не видно предела,
Устой вековой, чья спина затвердела,
Кешава[246] в образе черепахи,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Как месяц, который увенчан громадою темной,
Твой клык, отягченный землею огромной,
Кешава дивный в образе вепря,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Рука твоя — лотос, но лотос, который пронзает
И в битве врага беспощадно терзает.
Кешава в образе льва-человека,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Великого Ба́ли тремя обманувший шагами,
Целебные воды проливший над нами,
Кешава дивный в образе карлы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Ты, грешною кровью свой праведный гнев утоливший,
Таким омовеньем грехи удаливший,
Кешава в образе Парашура́мы,—
Слава, Вседержитель, тебе!