Клуб царских жен - страница 3

После пары поворотов я начала паниковать. Пещера открылась совершенно незнакомым широким коридором с девственно чистыми стенами. Луч фонаря метнулся по полу – там густым слоем лежала пыль. Здесь очень давно никто не ходил. Черт! Это в Лисичке-то не ходил? Нет здесь нехоженых троп и быть не может… Я медленно попятилась назад. Оглянулась затравленно и обомлела: проход позади меня исчез. Протянув руку, я убедилась в этом – стена, неожиданно гладкая и темная.

Кровь застучала в висках. Паника! Я глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь взять себя в руки, беспомощно посмотрела на экран мобильного – связи «ноль».

Путь был один – вперед. Сделав пару шагов в неизвестность, я обрадовано выдохнула – далеко впереди замаячило робкое пятнышко дневного света.

Хоуп

Свечи горели, подрагивали на сквозняке, опасливо замирали, а потом вновь выпрастывали к потолку гибкие лоскуты огня, швыряя на стены длинные хищные тени. Пламенная пляска отражалась в безупречно-глянцевой глади стола, где в уютном заполненном льдом ведерке покоилось шампанское. Рядом с ним, на невесомой салфетке ждали своего часа бокалы с длинными ножками. Но, конечно, длинна этих ножек ни шла ни в какое сравнение с бесконечностью ног той, что сидела в бархатном кресле, отрешенно уронив на подлокотник руку, лениво поигрывающую пластиковым тельцем сотового телефона.

Своим видом девушка дополняла, а вернее заканчивала картину царящего кругом совершенства. Ее тело цветом своим напоминало кофе с молоком: этакий коричневый, но все же какой-то холодный загар. На длинных ногтях, изогнутых хищными серпами, искрился алый «металлик», таким же «металликом» отдавали недвижные серые глаза, наполовину прикрытые длинной платиновой челкой.

Девушка сидела молча, лишь иногда покачивала расчерченной сеткой чулка ногой, удерживая носком наполовину скинутую на пол туфельку. Словно блики выжидающего на столе во льдах «Кристалла», черные кристаллы «Сваровски» неуловимо мелькали в кружевных оборках ее леопардового белья.

Девушка ждала, но никто не звонил. Длинные пальцы, которые из-за ногтей выглядели еще длиннее, требовательно сжали телефон. Она встала, плавно прошлась мимо стола, зло прищурив глаза, замахнулась рукой на бокалы, страстно желая скинуть их на пол, чтобы разорвать, разрушить это осточертевшее, надуманное, напускное совершенство от которого ей хотелось блевать…

Телефон зазвонил, жалобно, призывно.

– Да, – голос девушки оказался подхриповатым и нездоровым. – Любит брюнеток? А сразу сказать не могли? Я же просила дать мне отгул на сегодня-завтра, – она подошла к окну, за которым ноябрьский ветер трепал черные кроны ночных деревьев. – Что? Да нет, не пришел он еще. Звонил час назад, сказал – стоит в пробке…. Да, успеет. У нее ключи от «хаты» есть?.... Я пойду тогда.... Чего еще? Это же другой конец города, в такие гребеня тащиться, Марго Санна… Ладно, хорошо. Через час буду.

Она небрежно швырнула телефон на стол. Он чиркнул по ножке бокала, и комната наполнилась заунывным тягучим звоном…

На улице ее ожидало такси. Холодный ветер крутил снежные вихри, ласкал черные лощеные бока «десятки». Внутри, за тонированными стеклами приплясывали на панели шустрые огоньки эквалайзера. Водитель – темноволосый кареглазый южанин, щелкнул центральным замком и кивнул на заднее сиденье, приглашая. Девушка села. В тот миг, когда она забрасывала ноги в салон, полы ее серебристой шубки разошлись: мелькнула румяная от мороза кожа на бедре, туго перетянутом резинкой чулка.

В зеркале заднего вида сверкнули черные глаза. Таксист смотрел на пассажирку с безразличием. Такие, как она в его типологии окружающих живых существ в группу «люди» не попадали. Такие, как она, стояли на одной ступени с бродячими собаками, которых он иногда кормил объедками и, дружески трепля по ушам, заставлял молча выслушивать собственные жалобы на нелегкую и несправедливую жизнь.

– Что, отработала свое на сегодня, красавиц, э? Куда везти тебя, хорошая?

– В Чернявино.

– В Чернявино? Это ж за Элеватором, в такую даль,э! – он сочувственно покачал головой, зевая, потыкал пальцем в навигатор. – Там чебуреки в пакете лежат, бери-угощайся, красивая.