Клятва на верность - страница 23
Он знал, что синяя «бээмвэшка» рванула прочь от Москвы, и прикинул, что с Ленинградки они могли свернуть на первый подвернувшийся проселок — но не на шоссе, ведущее к «Шереметьево»… Значит, искать их следовало где-то тут, поблизости.
Примерно через пару-тройку километров, после поворота на «Шереметьево-1», Сержант приметил уходящую вправо к дальнему лесу грунтовую дорогу. Чем черт не шутит — надо поглядеть, подумал он и свернул направо.
Ему повезло. Въехав в лесок, он сразу заметил на влажной после ночного дождя земле свежие следы от протекторов легковой машины. Возможно, это были колеи от синей «БМВ», но возможно, и нет. Степан углубился в лесок, внимательно осматриваясь по сторонам. Вдруг он увидел на грунте явственные следы разворота: машина остановилась вот здесь, потом развернулась и… Ну точно — развернулась и поехала в обратную сторону, к Ленинградке. Сержант остановил «хонду» и, не заглушая мотора, вышел. На земле он увидел две пары следов от мужских ботинок. Свежих следов. Следы вели в густые заросли малинника. Он бросился по следам в кустарник и, остановившись на краю неглубокого овражка, увидел на дне тело мужчины в белой куртке-безрукавке и в джинсах. Мужчина лежал ничком. Рядом с ним валялся пистолет.
Сержант присел над трупом и тронул кончиком пальца еще не застывшую лужицу крови. Мужика убили совсем недавно: полчаса — минут сорок назад. Ему вспомнилось описание Чижевского — это был один из двух киллеров, расстрелявший из гранатомета джип Владислава Игнатова. И умер он не от ран, а от контрольного выстрела в затылок…
Степан порылся в карманах у убитого, но ничего не нашел, кроме полностью использованного проездного билета на десять поездок в метро и потертой записной книжки… Это была удачная находка. Степан раскрыл книжку, пролистал наугад и сразу наткнулся на заинтересовавшую его запись: Леня К. 996 7887. Его как током ударило: ему был знаком номер телефона! У Степана Юрьева была исключительная память на числа и номера. И эти семь цифр он помнил очень хорошо.
Это был мобильный Леньки Кравцова — парня, которого он пять лет назад готовил для работы на Сицилии и с которым после долгой разлуки встретился случайно в Москве пол-года назад — вот тогда-то Ленька и дал ему номер своего мобильного. Этот номер…
Начальником оперчасти экспериментальной колонии был майор Павел Сергеевич Степанов. Сам бывший спецназовец, прошедший Афганистан, он был мастером рукопашного боя, и именно он, за десять лет до того, как подобная мысль пришла в голову очередному главе МВД СССР Бакатину, предложил начальству совместить приятное с полезным: использовать самых активных блатарей в натаскивании спецназовцев. Так и возникла в 1977 году невиданная в стране экспериментальная колония с неслыханным официальным названием «Дикие гуси».
Вечером, накануне прибытия новой партии заключенных, Степанов сидел дома на кухне и ждал ужина. Дочка Ниночка сидела у него на колене и требовала, чтобы он ее качал. Степанов послушно исполнил просьбу дочурки, но думал о своем. Подошла жена с тарелкой дымящейся яичницы, поставила перед ним.
— О чем задумался, Паша?
— Да так, дела, — встрепенулся он.
Раздался звонок телефона. Звонил начальник колонии полковник Рухадзе.
— Я тут дела наших завтрашних гусей читаю, Ты уже видел их?
— Проглядел, Георгий Ираклиевич, — ответил Степанов. И зная, что именно интересует начальника колонии, продолжал: — Честно говоря, так себе контингент. Есть вроде парочка перспективных… не знаю.
— А ну-ка назови. Посмотрим, совпадает ли наше мнение?
— Ну если навскидку… Першин, кличка Пешка, Степан Силаев, кличка Силыч. И конечно… Смуров. Варяг.
— Ага! — словно обрадовался Рухадзе. — А я все жду, назовешь ли?
— Да, этот из молодых, но ранний. Еще тот хлопец! Проходил по нескольким дерзким ограблениям, но доказать его непосредственное участие так и не удалось ни разу. Умно действовал, все дела готовил сам, все просчитывал наперед, но непосредственную работу исполняли в основном его люди, он только руководил, так сказать…
— Как маршал Жуков штурмом Берлина? — усмехнулся Рухадзе.