Книга 3. Южный мир - страница 10

— У граждан есть право рокоша. Если правители нарушают законы и обычаи, народ может подняться против них. Я был одним из вождей такого рокоша несколько лет назад.

— Значит, и здесь без знати не обойтись! Но насчёт столицы я беру свои слова назад. Сколько я понимаю, вы восстали не в столице, но все вожди были высшей знатью?

— Брат, ты проницателен. Народ с детства воспитан в военной дисциплине и, поднявшись на борьбу, сразу выдвигает достойных военачальников. Все предпочитают подчиняться с чрева матери подготовленным в искусстве повелевать и управлять людьми.

Атар заметил, что следящий за их разговором граф Лазанский Урс Однорукий слегка ухмыляется, и решил не давать ему повода для иронии. Но беседу вновь прервала песня на ту же мелодию — на этот раз на старкском языке. Опять мужчины вышли послушать и полюбоваться. Сразу же потом запела агашская принцесса Штлинарат, со значением глядя на царя Атара. Атар, заметив, что художницы внимательно прислушиваются и намерены эту песню тоже переложить на старкский, решил пока им не мешать, и увлёк мужчин вновь на свои места, что они проделали уже с некоторой неохотой.

— Но я одного не понимаю, — вернулся агашец к теме, судя по всему, глубоко захватившей его. — Всё-таки народ в Империи слишком большой. Собраться в одном месте может лишь его случайная группка. Как же она может решать за всех?

— В Империи есть Сейм, а в королевствах Советы. В эти собрания простые граждане избирают достойнейших из равных себе, а высшая знать входит по сану своему. Сейм и Советы служат голосом всего народа.

— Ну не могут они быть голосом всего народа! Я нащупал слабое место у вас. На Юге, ты, брат, кажется, можешь воплотить идеалы вашей Империи — ведь граждан здесь немного. Они смогут прямо участвовать в совете, а в случае необходимости — и в правлении. Все остальные будут обычным народом, который должны пасти добрые пастыри и который сам не способен ничего решить.

Атар вновь поразился логике и уму побратима. Неявный второй слой его фразы был, что перенимать обычаи гражданской свободы, не имея достаточно граждан, воспитанных с утробы в строжайшей самодисциплине и ответственности, гибельно. Третий: не принимайте в граждане кого попало, а то я лишусь ценного союзника! Четвёртый: если я решу в своём царстве делать что-то подобное, сначала выращу слой высшей знати, в воспитание которого заложу лучшее, что увижу у вас, друзья… А, может, здесь были и другие слои.

— Достойнейшие чаще всего у нас, действительно, высокородные, — несколько сменил направление разговора Атар. — И лишить высокородную персону достоинства царь в одиночку не может. Нужно сразу четыре решения: самого короля или Императора, если титул имперский, суда равных, народа в лице Сейма или Совета, благословение Храма или Великого Монастыря. Единственное исключение, если такой высокородный оказался по уши замешан в богомерзостях и признан виновным Имперским Судом, но и в этом случае решение формально утверждается Императором и Сеймом. Иногда в высшую знать выдвигаются достойные из самой глубины граждан. Сидящий рядом с нами знаменитый покоритель горцев, граф Урс Однорукий, был простым крестьянином-гражданином. Подвиги, мудрость и достойное поведение подняли его в ранг высшей знати.

— Что здесь удивительного? — искренне возразил Ашинатогл. — Я всегда могу достойного поднять в высшую знать. И низвести знатное семейство тоже не могу без совета знати и благословения Храма. Вот снести голову знатному подонку — в любой момент!

Неожиданно для Атара Ашинатогл показал преимущество деспотизма: нет формальных препятствий для возвышения достойных.

— Ты, брат, мудр и благороден. Но ведь бывают царьки такие, что лучше бы они рабами были. Урс насмотрелся на подобных и сложил про них прекрасную песню. Сейчас, я чувствую, наши художницы исполнят на старкском вашу агашскую песню о соловье, розе и небесной разлучнице, а после этого Урс споёт свою и мы начнем визиты и танцы.

— Гляжу я на тебя, брат, и на мгновение захотелось мне вместе с твоими послами в Империю направить своих, чтобы тоже стать не только царём, но и королём. Но лучше нам создать свою империю.