Книга Короткого Солнца - страница 58
Я кивнул и сказал, что мы называли его Внешним.
— Хорошее имя для него, это. Вне его мы держимся, в наши сердца мы не позволяем ему войти.
Когда все он сделал, он начал раскрашивать. Сначала вода. Это просто. Потом земля, все камни. Немного сложнее. Потом небо и деревья. Трава тяжелее, чем ты думаешь, это маленькая кисть, которую он должен был использовать, и раскрашивать так, когда ветер дует цвет меняется, и разные цвета для разных видов. Потом собаки и зеленые олени, все эти разные животные. Птицы и цветы будут самыми трудными они есть. Это он знает. Так что напоследок их он оставляет.
Я кивнул. Кабачок зевнул.
— В то время как другие вещи раскрашивает он, паджароку с большой совой на севере они делаются друзья. Ну, эта большая сова первая птица, которую окрашивает Создатель, потому что так быстро он может это сделать. Белый для перьев, глаз, ног и всего остального. Но эта сова не очень удовлетворен он, так что змееед-птица следующий он зовет. На сову смотрит птица-паджароку, и вся она белая. Больно ли это, паджароку хочет знать. Эта большая сова никогда не смеется. Разыграть она хочет, поэтому она говорит да. Очень больно, говорит она, но слишком быстро.
Так что паджароку, она посмотреть идет. Создатель змееед-птица окрашивает и два десятка цветов использует. Красный для хвоста, коричневый для крыльев, синий и белый спереди, желтый вокруг рта и подбородка, все, что у него есть использует. Так что паджароку прячется. Когда Создатель закончил, паджароку никто не может найти. Потому что она никогда не была окрашена и никто ее не видит, это так.
Кабачок хихикнул.
— Так что Создатель сову и змееед-птицу призывает, и им паджароку искать он говорит. Сова ночью может смотреть, а змееед-птица при свете ее ищет. Но ее они никогда не видят, так что ее они никогда не найдут. Все время сова около ночи летает, и ку, ку она говорит. Никогда змееед-птица не заговорит, пока не появится где-нибудь там, где паджароку может приходить. И тогда: Паджароку?
— Это хорошая история, — сказал я, — но если я тебя правильно понял, ты говоришь мне, что даже с твоими указаниями у меня может быть много проблем с поиском Паджароку.
Вайзер торжественно кивнул:
— Это не то место, которое хочет, чтобы его нашли. Торговцы воровать вернутся, думают они. Если близко попадешь, неправильно их друзья тебе скажут.
Кабачок, съевший почти столько же, сколько и Вайзер, сказал:
— Они пригласили нас послать кого-нибудь, одного мужчину или одну женщину, чтобы они полетели обратно к Витку длинного солнца и вернулись на этот. Ты видел их письмо, и это точная копия. Как ты это объяснишь?
— Они это могут объяснить. Их спрашивают. Все этому молодому парню рассказать хочу, так что осторожнее он будет. Боишься ты, что столько много скажу, что не пойдет он?
— Нет, — ответил Кабачок, и я подтвердил, что ухожу.
— Тебе вопрос я задаю. — Вайзер покрутил в бокале остатки вина, глядя в него так, словно мог прочесть будущее по его спирали. — Один человек может вернуться, твое письмо говорит. Этот парень Шелк сюда привезти ты хочешь. Будет двое.
Я кивнул:
— Кабачок, другие наши предводители и я говорили об этом. Очень многие люди знают о патере Шелке. Мы считаем, что, когда он назовет себя, они позволят ему подняться на борт их посадочного аппарата.
Вайзер только уставился на меня, и я добавил:
— Мы надеемся, что они, по крайней мере, позволят.
— Ты надеешься, — фыркнул Вайзер.
— Мы надеемся, — сказал Кабачок. — Наш собственный посадочный аппарат вмещал более пятисот человек. Я сомневаюсь, что на их приглашение откликнутся двести человек других городов, но предположим, что они это сделают. Или, скажем, они получают сотню, а к этому прибавят еще четыреста своих людей. Посадочный аппарат благополучно достигает Витка длинного солнца, и сотня разбегается, каждый ищет свой собственный город.
Вайзер нахмурился:
— Это ты должен закончить.
— Когда придет время возвращаться, как ты думаешь, сотня соберется на посадочном модуле?
Вайзер покачал головой:
— Нет. Не сотня там будет.
Кабачок издал тихий звук, выражающий удовлетворение: