Книгоиздатель Николай Новиков - страница 23

Требования жизни вынудили правительство пойти на уступки частному капиталу в сфере, которую оно по идеологическим соображениям столь долго стремилось не выпускать из своих рук. Промежуточной формой между казенными и вольными стали типографии, сдававшиеся в аренду на обусловленный договором срок частным предпринимателям. Первой была отдана «в содержание» книготорговцу Иоганну Карлу Шнору типография Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса. Около 12 лет, с 1773 по 1784 г. она переходила от одного арендатора к другому, пока со смертью последнего из них вообще не прекратила своего существования. В 1778 г. лифляндский уроженец Оттос Густав Мейер взял на откуп две Сенатские типографии — петербургскую и московскую. Слухи о выгодах вольного книгопечатания, несомненно, доходили до Хераскова. Они и подсказали ему выход из трудного положения, в котором находилась Университетская типография. Оставалось только продумать наиболее выгодные условия ее сдачи в наем и наметить кандидатуру будущего содержателя. Выбор пал на Новикова. Предложение приехавшего в 1778 г. в Петербург Хераскова принять в «содержание» Университетскую типографию не могло не увлечь Новикова. «Что касается до собственного моего побуждения к сему, — писал он впоследствии, — то, признаваясь искренне, скажу, что хотя любовь к литературе и великое в сем подвиге участие имела, но главнейшее побуждение было, конечно, гордость и корыстолюбие; ибо я видел, что типография была в крайне худом состоянии, и я, по знанию моему, надеялся в скором времени ее поправить и тем себя высказать»[63]. Конечно, это признание сделано в весьма специфической обстановке пыточного каземата и краски в нем явно сгущены, однако роль будущего законодателя литературного вкуса и крупного предпринимателя-мецената несомненно льстила самолюбию Новикова.

Серьезным доводом в пользу перемены места жительства были для Новикова не лишенные основания надежды на поддержку во всех его просветительных и филантропических начинаниях со стороны влиятельных московских сановников. Древняя столица с петровских времен превратилась в оплот дворянской фронды. Сюда удалялись на покой опальные временщики, здесь нашло для себя благодатную почву масонство. Екатерина II не любила шумный «азиатский» город и редко бывала в Москве; наместникам же императрицы волей-неволей приходилось приноравливаться к причудам местных вельмож, смотреть сквозь пальцы на их затеи.

Для того чтобы трезво оценить выгоды, ожидаемые от нового предприятия, Новиков в начале 1778 г. посвятил несколько недель знакомству с Университетской типографией. Результаты осмотра подтвердили его самые худшие подозрения, однако издатель не спасовал перед трудностями. Завершив в Петербурге все необходимые формальности, он навсегда переселился на родину и 5 июля подписал с Университетом контракт на 10-летний срок (с 1 мая 1779 г. по 1 мая 1789 г.), согласно которому обязался «в сие время привести типографию в наилучшее состояние как в рассуждении производства работ, так и чистоты печатания, и во все те десять лет содержать оную своим иждивением, делать вновь потребные вещи, переливать ветхие литеры, словом, производить все работы» ^>[64].

В распоряжение арендатора временно переходило все оборудование типографии и словолитной мастерской. Для их размещения Университет выделил шесть комнат и складские помещения в нижнем этаже каменного дома у Воскресенских ворот. Прием материалов по описи у инспектора И. П. Перелывкина «весом, счетом и мерою» растянулся на несколько месяцев.

В октябре 1779 г. X. Ридигер передал Новикову университетскую книжную лавку и две торговые палатки на Красной площади, после чего производство и сбыт книг, издававшихся Московским университетом, сосредоточились в руках одного хозяина.

Помимо всевозможного движимого и недвижимого имущества Новиков принял под свое управление всех рабочих и служащих Университетской типографии. Отныне их судьбой безраздельно распоряжался арендатор, хотя ему и предписывалось «содержать работных людей порядочно, в исправности и не в отягощении, производя всем им ныне получаемое жалованье или по добровольному согласию переменя оное для лучшего поощрения в заработные деньги». Введение сдельщины вместо твердого оклада, как правило, способствовало укреплению дисциплины лучше любых посулов и угроз, и Новиков старался материально заинтересовать мастеровых в результатах их труда.