Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина - страница 13

. Подобное ожидалось и в Западной Славонии, но там ЮНА ничего не сделала из-за капитуляции Вараждинского корпуса[56] и недостаточной активности 5-го корпуса (Банялукского), что привело к геноциду сербского народа в Западной Славонии силами хорватских отрядов.

Отдельный случай — действия ЮНА у Дубровника. Ее задачей в этом районе было не «формирование» границ, а лишь попытка занять территории для размена на будущих мирных переговорах.

События в Боснии и Герцеговине и в Македонии развивались под влиянием действий Словении и Хорватии и еще больше «оголили» ЮНА, лишая ее общеюгославского характера, армии всех народов и народностей СФРЮ. Как армия Сербии и Черногории, ЮНА, к моменту ликвидации, практически сформировала границы большинства сербских этнических территорий, но вскоре это обернулось против сербов в Хорватии и в Боснии и Герцеговине, ведь с уходом армии, «защищенные» сербы остались без защиты. Чтобы заполнить возникший вакуум безопасности, начали запоздало создавать местные сербские армии. К сожалению, был упущен момент для формирования единой сербской армии, существовавший сразу после отступления ЮНА из Словении. Имея единую армию, независящую от исчезновения СФРЮ и внешнего признания независимости Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, сербская сторона получила бы весомый козырь на неизбежных переговорах. Тем самым с ней было бы вынуждено считаться и международное сообщество.

В судьбоносные дни СФРЮ сербы, как народ, не имели национальной стратегии, а значит и общей платформы как основы для практических действий. Эскалация кризиса выдвигала на первый план вопрос «Что делать?». Когда нет заранее утвержденной программы или договора, то неизбежно возникает разнобой в подходах. Это произошло и в начале югославского кризиса, особенно в период 1989–1991 годов, когда между сербами велись споры, дошедшие до нетерпимости к другой точке зрения. Это — «фаза» обхаживания народа вождями и огромных, до небес, обещаний как в Сербии и Черногории, так и в среде сербов Хорватии и Боснии и Герцеговины. С одной стороны, были власти в Сербии и Черногории, представленные Социалистической партией Сербии (СПС)[57] и Демократической партией социалистов Черногории (ДПС)[58]. Эти две партии вели себя так, как будто «сербский вопрос» лишь их дело. Они поспешили выдвинуть лозунг «Все сербы в одном государстве». При этом не было глубокого анализа ни реального состояния кризиса, ни условий, определявших возможность реализации этой идеи. Все другие подходы и идеи, выдвигавшиеся разными партиями, группами, учреждениями или отдельными политиками, игнорировались и жестоко критиковались как вредные для сербского народа.

Социалистическая партия Сербии и Демократическая партия социалистов Черногории не позволяли парламентам этих двух республик обсуждать положение сербов в условиях кризиса, охватившего Югославию. В царившем хаосе и в борьбе за власть и новые партии не стеснялись «ловить рыбку в мутной воде». Главной целью был приход к власти, потому все средства считались допустимыми. И лишь на втором плане была борьба за общие интересы сербов в рушившейся стране. Их стратегия предполагала постановку в повестку дня политики в интересах сербов за Дриной лишь после прихода к власти и закрепления в ней. Пока шла борьба за власть для всех ее участников сербы к западу от Дрины были лишь средством сохранения или усиления собственного лидерства. Каждый участник этой борьбы не стеснял себя ничем, а основными возможностями располагали правившие партии, контролировавшие легальные органы власти. Исходя из собственных интересов, они проводили политику, отождествлявшую желания и интересы сербов за Дриной с целями СПС и ДПС. Чтобы удержать власть эти две партии утверждали, что свобода соплеменников возможна, если сербы окажутся в одном государстве. Поэтому всех убеждали, что Сербия и Черногория истинный гарант свободы сербов за Дриной. Так сформировали единый подход, обязательный для принятия и поддержки всеми сербами. Иные варианты автоматически исключались и объявлялись вредными. Вскоре выяснилось, что на деле важнейшим было подчинение всех сербов единой власти и их неограниченное доверие ей.