Когда Кузнечики выходят на охоту - страница 37

Расставив подносы по столам, подавальщики (уж не знаю, соломинку они тянули или по графику дежурства работали) расселись по свободным местам и с торопливостью оголодавших бездомных принялись накладывать себе на тарелки всего и много.

Я тоже решила не смущаться. И сначала загрузила пустую тарелку для Джоны, затем свою, а потом дернулась, как от удара и огляделась по сторонам.

— Нурэ Айерти?

— Мерфи... — исправил он, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку.

— Мерфи, — исправилась я. — Скажите, а Мэтр разве не со всеми вместе ужинает? Мне говорили, что в это время дня здесь почти весь замок собирается.

— И не солгали, — хмыкнул за моей спиной Джона. Я рывком оглянулась.

— Ты как тут оказался?

— На запах еды пришел, — ухмыльнулся он, хотя я точно знала, что через главные двери он не проходил — я с них глаз не сводила. — Мэтра срочно в столицу вызвали.

И не успела я толком испугаться, как Джона добавил:

— На пару дней. — А затем присел рядом со мной и шепнул на ухо:

— Не налегай на еду, Кузнечик. Нас праздник ждет.

Праздник — это, несомненно, хорошо, но не пропадать же продуктам. Я отправила в рот ароматный кусочек сочного мяса и глянула на приятеля с вызовом.

— Ты удивишься, — пробормотала с набитым ртом, — узнав, как много в меня может влезть, если еда вкусная и если за нее не надо платить.

Это было одним из самых жирных плюсов моей практики (Если не считать того, что жених находился на расстоянии вытянутой руки. В теории.) Щитодержцев содержала казна четыре х государств, поэтому о хлебе насущном им задумываться нечасто приходилось. Я, конечно, не щитодержец, а только практикантка, но на время своей практики считаюсь вроде как одной из них.

И это здорово!

Джона ответил мне громким смешком и с удовольствием забросил себе в рот целую ложку гречневой каши, заметив лишь:

— А ты права! Угощение в самом крайнем случае можно будет спрятать в холодильный шкаф.

Которого у меня тоже пока нет. Но даже эта новость не заставила меня погрустнеть.

Мы с Джоной попробовали всего понемногу, а затем он припрятал в пространственный карман поданные к чаю шоколадные конфеты и переплел свои пальцы с моими.

— Ну что? Идем?

— Идем... — Я сыто улыбнулась и кивнула. — Только надо бы чайник раздобыть, а то у меня ничего...

— Будет тебе чайник, — рассмеялся Джона, и мы, попрощавшись с его друзьями, покинули залу одними из первых.

За время нашей дружбы я успела хорошо изучить своего приятеля, поэтому точно знала, что он запланировал для меня сюрприз — на это весьма прозрачно намекали приподнятые уголки его губ, азартный блеск черных глаз и нетерпеливые, немного дерганые, движения рук.

И именно поэтому я не стала у него ни о чем спрашивать: заранее ведь знала, что все равно из него в таких ситуациях слова вытащить было нельзя. А еще было приятно предвкушать радость от предстоящего сюрприза — они у Джоны всегда удавались на славу!

Однако с весельем пришлось подождать, потому что на полпути нас перехватил Рональд Мальбори.

— Эрэ Агава! — выпалил он, едва меня заметив. — Какое счастье, что я вас нашел! С Бигсби беда!

— С кем?

— С помощником повара. Я вам рассказывал. Упал посреди кухни, как только ужин в залу унесли, и мы с тех пор добудиться его не можем.

Я быстро глянула на Джону, и он понял меня без слов.

— Ступай, а я схожу за твоей… сумкой.

Я хмыкнула, радуясь тому, что друг не использовал привычное для студентов БИА прозвище — «Смерть здоровью», и попросила:

— Лучше саквояж. Спасибо.

Джона ушел, а я поторопилась вслед за Роном в сторону замковой кухни, которая находилась в подвале главного здания.

Бигсби лежал на широкой лавке у стены, глаза его были закрыты, кожа лица отливала бледностью, правая рука покоилась на груди, а левая безвольно свисала до пола.

— Би-игс… — рыдала в его изголовье симпатичная девушка в простеньком, но симпатичном платье. Кончик ее курносого носика покраснел от долгого плача, а в глазах было такое отчаяние, что я тут же прониклась к бедняжке сочувствием. И именно поэтому не стала подыскивать добрых слов.

— Кем вы приходитесь больному? — «забыв» поздороваться, грубовато потребовала ответа я. — И что вы здесь делаете? Мне говорили, что Мэтр не жалует женщин в замке.