Когда мне было 19 - страница 20

Что касательно Женьки Илюшина, то тут всё более прозаично. Он слыл юным алкоголиком и темпераментным «пацаном с района». Не знаю, почему, но до знакомства с ним, блондины ассоциировались у меня с «пай-мальчиками». Жизнь ломает любые шаблоны и стереотипы.

А вот Юрка Селезнёв, казавшийся мне скромнягой, оказался самым интересным собеседником из компании, хоть и выпивал не меньше Илюшина.

Вот такой компанией мы и сидели довольно долго, пока рыжеусый майор из моего военкомата не показался на фоне серых ворот КПП. Юра и Арсен, поскольку были призваны тем же военкоматом, что и я, резко подскочили, оставив еду на лавочке и метнулись вместе со мной к майору. Сегодня вояка выглядел обеспокоенно. Постоянно поправляя воротник расстегнутой бежевой ветровки, майор всё поглядывал на позолоченные часы с зеленоватым циферблатом. Под мышкой у него виднелись какие-то бумажные, тёртые папки. Похоже, что это наши личные дела. Не за этим мы бежали к нему, но я бы охотно вырвал из его рук своё личное дело и дал бы дёру, что есть мочи. Но, я уж не удивляюсь: я — часть той силы, что вечно жаждет зла, но вечно делает добро.

— Здравствуйте, товарищ майор! — начал несмело Арсен — Скажите, а когда наш поезд?

— Да погоди ты… — махнул рукой майор и скрылся в дверях штаба распределительного пункта.

— Тю, нервный он какой-то! — заключил Федяев, почесав затылок.

Не прошло и часа, как русоволосый, невысокий человек поспешно вышел из штаба. Это был тот майор. Он увидел нас, сидящих в первом боксе, и вальяжно подозвал к себе. По-прежнему куда-то спешил и поглядывал на часы.

— Так, Федяев, Селезнёв и Лавренёв — за мной!

Мы переглянулись и опешили. Из-за общей шумихи, так и не услышали, что хотел от нас Рыжик.

— Резвее, девочки! У меня мало времени!!! — заорал он, повторно глянув на часы. Пожалуй, это была его привычка, а не слежка за текущим временем.

Посмотрев друг на друга вновь, мы искали хоть в ком-то среди компании уверенное действие после речей майора. С горем пополам, подошли к нему, виновато опустив головы. Илюшина оставили стеречь наши вещи.

— Вы бы точно проиграли марафон улиток на десять метров! — уже спокойно позлорадствовал офицер и повёл нас в двухэтажное здание из красного кирпича. Там находилась приёмная комиссия. Именно она является ключевым звеном, которое и решает — идёте вы служить или нет. Скажу прямо, это здание — «рай для похотливых женщин бальзаковского возраста». Все призывники там ходили голые. Нас ждала та же участь. Для меня это было несколько неожиданно. Будто не распределительный пункт, а бордель «муж на час».

Длинный коридор и той же длины ковёр стали запоминающейся изюминкой второго этажа. Завели нас в раздевалку. Ух, вот это было настоящее испытание. Там стоял такой противный запах, что я и вовсе не знал, какую часть тела мне прикрыть, чтобы это зловоние перестало действовать раздражителем моего организма. В раздевалке находились вещи многих ребят, и было несколько сложновато оставить свои вещи так, чтоб их можно было потом найти. Вонь от поношенной обуви, нестиранных, раритетных носков и от мужских подмышек заставили меня мигом расстаться с одеждой и поспешно выбежать в коридор. Поверьте, мои товарищи там также не задержались. Майор приказал следовать за ним. Посетило недовольство происходящего: мы что, снова к первобытному строю возвращаемся? Будто дикари, шли раздетыми по коридору. Естественно, сравнения ради, оглядели тела и достоинства друг друга — обычные дела. Не зря я предпочитал заниматься спортом. Только в таких сравнениях и понимаешь, в чём преуспел и в чём стоит себя подтянуть. Коридор казался нескончаемым.

— Димон, а что ж это майор не разделся? — шепнул мне на ухо Арсен.

— Комплекс неполноценности, — захихикал я.

Майор, не поворачиваясь, сердито проговорил, что всё слышит, и мы постарались смех вдавить в себя. Его петушиные, короткие фразы нас так смешили, что вот-вот мы должны были заработать свои первые наряды. Пройдя через весь коридор, он открыл перед нами дверь с табличкой «Дерматолог» и дал приказ незамедлительно зайти внутрь.