Когда зацветут тюльпаны - страница 36

— А я откуда знаю! — с непонятной злостью ответил ее неразговорчивый собеседник. — Ходят тут всякие…

Галина решительно направилась к лебедке. Бурильщик с удивлением посмотрел на незнакомую женщину, похожую в своем костюме на мальчишку.

— Зачем вы пришли сюда? — крикнул он, когда она подошла. — Идите, идите! Посторонним здесь нельзя ходить!

— Прекратите подъем сию же минуту! — крикнула в ответ Галина. — Сию же минуту!

Бурильщик растерянно заморгал глазами и выключил лебедку. Моторы сразу заработали ровно, приглушенно. Теперь можно было разговаривать относительно спокойно.

— Как ваша фамилия? — спросила сердито Галина.

— Соловьев, а что?

— А звать?

— Владимир.

— Давно работаете?

Соловьев возмутился.

— Кто вы такая, чтобы допрашивать? Я не буду отвечать вам.

— Будете, — упрямо настаивала Галина. — Не мне, так за аварию отвечать будете.

Соловьев, сбитый с толку таким оборотом дела, пожал недоуменно плечами. К нему подошел помощник бурильщика Мелентий Декретов, тот самый, с которым так неудачно заговорила Галина.

Когда Галина вышла из буровой, Соловьев спросил Мелентия:

— Кто она?

— Откуда я знаю… Как с неба упала.

Соловьев сквозь крепко стиснутые зубы потянул студеный воздух и тихо сказал:

— Красивая…

Мелентий, потирая заросший рыжей щетиной подбородок, усмехнулся:

— Все они на один покрой… Баба есть баба.

Соловьев косо посмотрел на Декретова и в тон ему проговорил:

— Мелеша есть Мелеша, мелет, как мельница… Эх, Мелентий Ермолаич, злой ты человек…

— Хо, а ты каков? — скривился Декретов. — Уже влюбился?

— Замолчи, — оборвал его Соловьев. — Давайте дело делать… Будем продолжать подъем.

— А не дрейфишь? Здесь аварией пахнет — порвем инструмент…

Соловьев направился к лебедке. Сердито, напряженно загудели моторы. Инструмент медленно пошел вверх…

…В культбудке было накурено, грязно, неуютно. Рабочие из-утренней смены сидели на грубых самодельных скамейках и о чем-то переговаривались, неторопливо потягивая самокрутки. На Галину сразу уставилось несколько пар любопытных глаз.

— Здравствуйте, товарищи, — поздоровалась она с буровиками.

— Здравствуйте… Доброе утро… Привет, — ответили ей разрозненно и нехотя.

— Где мастер? — спросила Галина, всматриваясь в лица рабочих.

Никто не ответил. Потом один из них, почесав пятерней в затылке, тонким, явно не своим голосом спросил:

— А галку вы принесли?

Галина чуть заметно улыбнулась. В другое время она сразу же откликнулась бы на шутку, но сейчас, когда на буровой шло такое, она не могла сделать этого. Более миролюбиво она повторила:

— Кто же все-таки из вас мастер?

На этот раз из темного угла поднялся маленький человечек со сморщенным личиком. Галина недоверчиво подняла брови.

— Вы?

Личико сморщилось еще больше, что, должно быть, изображало улыбку. Человечек шепеляво ответил:

— Угадали, я и есть мастер.

По будке пронесся легкий смешок. Кто-то неразборчиво бормотнул:

— Приятная неожиданность…

Галина тихо вздохнула. Начало работы ей не очень нравилось — все это не походило на то, как она представляла себе начало.

— Ну, что ж, будем знакомы, — сказала она после короткой паузы. — Начальник участка, инженер Гурьева. Галина Александровна…

В будке сразу стало тихо. Мастер странно дернул головой, словно силился проглотить что-то, моргнул глазами и тихо назвался:

— Антон Семеныч Горшков… стало быть… Мастер, стало быть.

Было томительно неудобно. В сердце закипала злость, и в то же время было как-то по-человечески жалко этого маленького старичка, называющего себя мастером. Галина сняла зачем-то шапку и, похлопывая ею по колену, спросила громко:

— Почему не идете принимать буровую? Долго у вас будет продолжаться перекур?

— Да, да, ребята, — засуетился Антон Семеныч, — пора и честь знать… Пойдемте-ка, посмотрим, что там Володя наработал сегодня…

Рабочие нехотя поднимались с мест, демонстративно потягивались и, шаркая ногами, неторопливо тянулись к двери. Глядя на мастера, Галина думала: «Слабенек… Под их началом ходит… Ох, горюшко луковое…» — и позвала:

— Антон Семеныч, останьтесь!

Горшков с сожалением посмотрел на дверь и, тяжело вздохнув, вернулся. Галина невольно улыбнулась.