Колдовской пояс Всеслава - страница 21

— Нет, — честно призналась Евдокия.

— Где уж тебе про… Ну, да не важно. Князь мой в Ростове сидел, люб ему город сей. У нас хорошо, — Юрко мечтательно улыбнулся, — так вот, великий князь Всеволод занемог, призвал своего сына Константина во Владимир и говорит: «Помру, тебе стольный град, а меньшому Юрию отдай Ростов». Опечалился мой князь, как родной город брату уступить? И стал он просить у отца и Владимир, и Ростов, а Юрий пусть Суздаль забирает.

— Так то ж не правильно — брата обижать.

— Много ты понимаешь. Все правильно он делал. Земля русская раздралась, враги со всех сторон клюют, сами князья глотки друг другу грызут, людей безвинных губят, покоя нигде нет. Кто простой люд защитить сможет, раздоры унять? Только сильный князь. У старшего все в руках должно быть, чтобы меньшие в смирении голову склоняли, да край процветал. Поняла?

— Поняла, — смутилась Дуня, — только, ведь, как против воли отца идти?

— Вот, тут и нашептали моему князю — достань пояс ведовской, одень да отца уговори. Он грамоту духовную на тебя составит, да все в руках твоих будет. Нас и послали к Полоцку.

Юрко замолчал.

— А дальше?

Начали срываться первые крупные капли.

— Дождь. В кущу пошли, там доскажу.

В пещерке было тесно, Дуня жалась к стеночке, чтобы не касаться чернявого.

— А дальше что? — напомнила она.

— А дальше, — Юрий весело подмигнул, — оделся я девкой красной, нацепил поневу, бусы в два ряда, обручья, да холопкой в княжий терем в услужение пошел. Князь на меня запал, волочиться стал, все норовил где-нибудь в углу зажать, целоваться лез.

— Ой, а ты?

— А что я? Двинул ему промеж ног сапогом, в короб залез, пояс схватил, да и был таков.

— Нешто с князем-то можно так? И что же, никто не догадался, что ты не девка? У девки ведь коса должна быть.

— От кобылы своей хвост отрезал. У нее цветом как раз, как у тебя косы.

Дуня удивленно хлопала ресницами:

— В бабьей одеже ходить — это ведь грех.

— На исповеди отмаливал.

Юрий вгляделся в растерянное лицо Дуняши, а потом громко расхохотался.

— Дунь, ты что поверила? Поверила?! — его накрыла новая волна смеха, он начал утирать выступившие на глаза слезы.

Евдокия обиженно отвернулась.

— Да ладно, не дуйся. Пошутил я, — он приобнял ее за плечи, разворачивая к себе. — Я уж в тринадцать выше любой из баб был, какая из меня девка. Гостями обрядились, на торг пришли, стали присматриваться, — продолжил Юрко уже серьезно, — ходит баба одна, одетая ладно, да алчным взором все жемчуга заморские разглядывает, а покупать не покупает. Стоян и послал меня проследить, куда пойдет. Она к терему княжьему поворотила. Разузнали мы осторожненько про нее — холопка самой княгини. Стоян с лица пригожим был, подловил ее, стал подарочки дорогие дарить, жемчуга эти проклятые. А потом и предложил, мол, больше дадим, коли от князя одну безделицу нам вынесешь. Она сначала испугалась сильно, отказывалась. Да Стоян умел убеждать. Вынесла она нам пояс. Мы ей заплатили, как обещано, да в обратный путь. Дорогой нас нагнали. Бой завязался. Стоян мне пояс сунул и велел бежать, а они все полегли. Меня тоже ранили, как утекал. Я на полуночь круг дал, чтобы от погони уйти, коня загнал, на тебя вышел. Так вот.

Юрий замолчал.

— А что ты так долго за поясом не возвращался, я уж думала — и не явишься?

— Передумал мой князь, смирился, в Ростове остался, а меньшому Владимир отдал.

— Так у вас град хорош, что и от великого княжения отступиться можно?

— Можно. Только недавно сородничек объявился — Мстислав[39] и давай нашего князя обольщать за княжение Владимирское побороться.

— А этому Мстиславу какой прибыток?

— Вместе хотят: Константин град Владимир у брата Юрия Всеволодовича отобрать, а Мстислав от Новгорода меньшого Ярослава Всеволодовича отвратить, зятя своего непутевого выгнать. Брат на братьев, тесть на зятя, так вот. Против братьев родных наш князь идет, пояс на удачу ох как надобен.

— Недоброе твой князь задумал, нешто можно руку на братьев подымать.

— Он старейший, его место на столе Владимирском. А правильно, не правильно — то не нам судить.

Повисла тишина. Юрий подставил руки под льющий плотной стеной дождь, умылся, обтерся рукавом.