Колебания Мегрэ - страница 21

Может быть, Мартону довелось прочитать какой-нибудь трактат по психиатрии, вроде того, что перелистал накануне он сам?

Комиссар отвечал на телефонные звонки, принял лавочницу, у которой украли товар, и направил ее к начальнику полицейского участка; зашел в комнату к инспекторам, по-прежнему сидевшим без дела. Но в мыслях он то и дело возвращался к обитателям дома на авеню Шатийон.

Лапуэнт не подавал никаких признаков жизни. Часов в пять Мегрэ вернулся к себе в кабинет и на желтой обложке папки принялся выстраивать столбики слов. Сначала написал: «разочарование», ниже — «комплекс неполноценности».

Термины эти Мегрэ использовал редко и относился к ним с опаской. Несколько лет назад у него под началом был один инспектор, выпускник университета, прослуживший на набережной Орфевр всего несколько месяцев. Теперь он, похоже, юрисконсульт. Он читал Фрейда, Адлера, некоторых других авторов, которые оказали на него столь значительное влияние, что он утверждал, будто с помощью психоанализа можно решить любую проблему.

Во время своей непродолжительной службы в уголовной полиции инспектор то и дело совершал промахи, за что получил прозвище «закомплексованный детектив».

И все же дело Ксавье Мартона было необычным, словно взятым со страниц книги, которую накануне читал Мегрэ с досадой и захлопнул. В книге много говорилось о крушении надежд и его воздействии на поведение индивида. Приводились примеры, которые вполне можно было отнести к Мартону.

Воспитанник приюта, свое детство он провел на бедной ферме в Солони среди недалеких и грубых людей, которые, застав его за чтением, вырывали у него из рук книги. Тем не менее, жадно и без разбору он читал все, начиная от популярных романов и научных трактатов и кончая работами по механике и сборниками стихов. Первого успеха он добился, попав в крупный универмаг, где поначалу выполнял самую незавидную работу.

Характерен один факт. Как только Мартону представилась такая возможность, то, в отличие от новичков, недавно приехавших в Париж, он оставил меблированные комнаты или жилище похуже того и снял отдельную квартиру. Правда, состояла она всего из двух комнат во флигеле с подержанной мебелью, без всяких удобств, зато он чувствовал себя в ней хозяином.

Социальное положение его улучшилось. Он уже предвкушал более-менее обеспеченное будущее мелкого буржуа и первым делом навел дома лоск. Эти действия Мартона комиссар объяснил бы комплексом неполноценности. Точнее, такова была реакция Мартона на этот комплекс. Ему необходимо было самоутвердиться. Доказать всем, что отнюдь не находится на самых нижних ступеньках общественной лестницы. И он стал трудиться изо всех сил, чтобы стать бесспорным авторитетом в своем деле. Разве не называл он себя мысленно «королем электропоездов»? Он стремился стать уважаемой личностью и стал ею. И когда решил жениться, то подыскал себе невесту из буржуазной семьи, дочь профессора, девушку образованную, с манерами, отличавшими ее от скромных подруг, Жизель.

После некоторого колебания Мегрэ начертал третье слово: «униженность». Жена Мартона поднялась выше его. Теперь она была чуть ли не хозяйкой роскошного магазина, где ежедневно встречалась с дамами из высшего общества. Зарабатывала больше мужа. В память комиссару запали некоторые фразы, вычитанные накануне. Разумеется, слово в слово он их не помнил, он лишь пытался применить их к данному случаю. Например, ему запомнилась мысль о том, что психопаты прячутся в созданный ими мир, мир грез, который для них важнее действительности. Или что-то вроде. Но неужели он, Мегрэ, станет обращаться к шефу с просьбой позволить ему снова заглянуть в ученый трактат и навлечь на себя насмешки? Впрочем, сам комиссар не очень-то верил ученым. Все это пустые рассуждения, и только. Но разве электропоезда, которые можно обнаружить не только на улице Риволи, но и в мастерской на авеню Шатийон, не представляют собой частицу этого «мира грез», «мира, замкнутого в себе»?

Второй отрывок из трактата напомнил комиссару о самообладании Ксавье Мартона, об их встрече на набережной Орфевр, о том, сколь логично он излагал существо дела.