Колен Лантье - страница 37

Все клермонцы закричали:

— Ты наш вожак, Гийом!

Луи Лантье, несмотря на настойчивые просьбы вилланов из Сен-Ле, наотрез отказался возглавить их отряды.

— Я уже не в тех летах, чтобы шататься по лесам и при луне собираться с другими стаей, подобно волкам-оборотням.

В эту минуту ветер, шелестевший в листве, донёс отдалённые звуки набата. Церковный колокол без устали бил тревогу.

— Это колокол Преси, — мрачно произнёс кто-то. — Сеньор Крамуази напал на нашу деревню.

Одним прыжком Гийом Каль очутился у подножия бука и с ловкостью белки вскарабкался на вершину. Все головы повернулись к нему.

— Я вижу багровое пламя в той стороне. Преси пылает, как факел. Отомстим негодяям!

Ярость этого призыва потрясла собрание. Всё затихло, но это было затишье перед бурей, а потом из тысячи глоток вырвался грозный крик:

— Отомстим! Отомстим!

Голос Каля вновь загремел над толпой:

— Пойдём на Крамуази и потребуем ответа!

Ничто не могло задержать теперь этот стремительный поток.

— На Крамуази! На Крамуази! — повторяли все.

Толпа всколыхнулась.

— Они называют нас Жаками, — снова крикнул Гийом. — Так вперёд, Жаки!

Луи Лантье хотел удержать за плечо своего племянника, но Колен увернулся. Старый воин успел заметить, как мальчик проскользнул в первые ряды.

— Святые угодники, защитите этого юнца! Разве и так у меня мало горя!

Последние ряды крестьян прошли мимо. Долго оставался на месте Лантье, слушая, как затихают в лесной чаще шаги уходящего отряда.

— Какое сегодня число? — спросил он вслух.

Звук собственного голоса заставил его вздрогнуть.

— Ну вот, я уже разговариваю сам с собой! Ах, старина, и тебя не минует чаша сия. Ну что ж, возьми себя в руки!

И, как бы для того чтобы подкрепить свои слова, он добавил:

— Сегодня вторник, двадцать восьмое мая тысяча триста пятьдесят восьмого года.

Робер, владелец Крамуази, тяжело шагал из угла в угол большого зала замковой башни. От каждого его шага вздрагивали цветные стёкла узких окон.

— Не волнуйтесь так, мессир! Поберегите себя… как бы не случился удар…

— Замолчите, сеньор Бод л’Экиль! — вышел из себя хозяин замка. — Убирайтесь все! Нечего вам стоять здесь и пялить глаза. Ступайте прочь! Кому я говорю? Как только капитан стражи вернётся, немедленно пошлите его ко мне.

Он настежь распахнул двустворчатую дверь и без всяких церемоний вытолкал на лестницу оруженосца Пьера де Круа, конюшего Ферсена и капеллана.

— Да хранит вас господь, мессир! — подобострастно пролепетал аббат.

Дверь захлопнулась, чуть было не прищемив его крупный угреватый нос.

— Он вымещает на нас свой гнев, — вздохнул капеллан. — Кстати, скажите, Ферсен, какая муха укусила ночью наших вилланов, что они разбежались кто куда?

Конюший пожал плечами.

— Не знаю, но как только лучники сеньора догонят их, — вот уж зададут им жару! Вы знаете пословицу, сеньор Бод: «Ты ему: “Добрый Жак!”, а он тебе — кулак. Ты его по роже, а он: “Храни вас боже!”».

Оруженосец Пьер де Круа расхохотался.

— Да, что говорить! У мессира Робера не лёгкая рука для мужиков. Сейчас жителям Преси придётся об этом вспомнить. Наши стрелки подожгут там все дома и угонят скот.

— И за дело! Ведь эти негодяи здорово потрепали нас в лесу. Надо раз навсегда научить их уму-разуму, отлупив хорошенько древками копий. Не забудьте, мессир Пьер, предупредить капитана Форжье, что господин желает видеть его.

— Я позабочусь об этом, мессир Бод, позабочусь!

Устав метаться, как медведь в клетке, Робер де Крамуази опёрся локтями на подоконник. Окно уже раньше раскрылось под порывом свежего майского ветра. Гнев Крамуази не утихал. Багровые пятна на лице и налитые кровью глаза свидетельствовали о неукротимой злобе, бушевавшей в его груди.

— Я повешу троих или четверых собственными руками, — прорычал он. — Покинуть поля без моего разрешения!..

Владение Крамуази похоже было и на помещичью усадьбу, и на укреплённый замок. Крепостная стена окружала хозяйственные постройки, караульню и квадратную башню, напоминавшую сжатый кулак. Сеньор властвовал на шесть лье в окружности над холмистой местностью с плодородной, но твёрдой почвой, которую круглый год хлестал ветер. Постоянные распри сира Крамуази с владельцем поместья Мелло, земли которого он грабил, вызвали даже порицание епископа Бове. Напрасная трата слов! Де Крамуази жил как коршун в своём гнезде. Внушаемый им страх и крутизна склонов, над которыми стоял замок, защищали Робера от нападения и мести соседних сеньоров.